rebellions are built on hate
Предыстория
Уж не знаю, будет ли интересна - в отрыве от предыдущего смысла в ней нет. Собственно мыло о том, как в распоряжении Ангмара оказался потомок князей Кардолана.
Королевское золото.
1400 ТЭ, Тарбад.
- Красота какая, - восхищенный ах прокатился под сводами княжеского дома. Молодая княгиня вертела в руках крупную брошь, выполненную в форме глаза. В центре располагался крупный зеленый с черными прожилками камень, остальное было выполнено из золота. Глаз был окаймлен переплетающимися завитками-ресницами, некоторые из которых заканчивались миниатюрными змеиными головками.
читать дальшеЕе супруг, князь Кардолана, до этого момента задумчиво смотревший в окно, оглянулся, а через секунду в три прыжка оказался рядом с княгиней.
- Как это попало сюда? – в голосе его слышалась серьезная тревога. – Я же дал четкие указания.
Княгиня Алмиэль опустила глаза.
- Я только что увидела это на столе. Думала, подарок от тебя.
Казалось, она сейчас заплачет от разочарования, и князь Каленхир прижал жену к себе.
- Не делают таких подарков. Даже врагам не делают. Нехорошее это золото. Мы его у рудаурцев отбили. Эту брошь, серьги разные и кольца, чаши, блюда, монеты. Отбили их добычу. А они перед тем ее отобрали у наших поселян. С трупов снимали, из опустевших домов выносили. Отнять это и вернуть – наш долг. Враги должны понять, что никто не будет грабить Кардолан безнаказанно.
Он вздохнул.
- А вот оставлять себе это золото нельзя. Выйдет, что мы на своих же мертвых наживаемся. Все, что в мешках на нашем дворе, все эти богатства будут переплавлены, а купим мы за них камень для укреплений и заплатим строителям. Так искупим мы вину перед теми, кого не сумели спасти, и защитим тех, кто еще жив.
Алмиэль отстранилась от мужа. Его рассказы были слишком уж мудреными для нее.
Каленхир и сам понимал это. Ловил себя на мысли, что их брак – ошибка. Доводы отца казались разумными – Каленхиру было больше ста лет, а сердце его по-прежнему было свободным от любви. Но единственный наследник Кардолана просто обязан был жениться и продлить род.
И, может, ошибка эта не имела бы столь серьезных последствий, если бы Каленхир послушался собственного разума и взял простую, но мудрую сверсницу. Но он снова подчинился умирающему отцу, который выбрал ему в жены двадцатилетнюю Алмиэль, племянницу Арвелега Артедайнского. Брак этот призван был укрепить союз двух осколков Арнора, и именно поэтому наследник Кардолана согласился на него.
Три года прошло с той свадьбы. Не стало князя Кирьонхира, его сын принял скипетр. А наследника все еще не было. Может, бывая князь дома чаще, уже бегали бы по залам маленькие ножки потомства. А может, и не в вечных отлучках дело было. Но то, что Каленхир куда больше времени проводил в военных походах, было правдой.
Молодая супруга искренне полюбила князя, а вот он так и не смог ответить взаимностью. Ей следовало бы украшать собой цветущий Гондор, а не умирающий Кардолан, - с горечью думал Каленхир.
Слабостью Алмиэль были украшения. Золото, дорогие ткани, которые покупал князь у редких купцов. Она радовалась им, как ребенок, и от этого радовался и ее муж.
Вот и сейчас, найдя брошь, княгиня приняла ее за подарок.
- Тогда как же эта вещь оказалась здесь? - съязвила она. – Может, это сами Валар вмешались? Может, рука Манве положила ее сюда? Или это был Ауле, недовольный, что такая красота пойдет в переплавку?
А девочка растет, характер появляется, - отстраненно подумал Каленхир. – со временем могла бы стать волевой правительницей, если капризы не возьмут вверх. Если она их победит, у меня будет хорошая вдова.
- Не знаю, любимая, и знать не хочу. Может, кто-то из слуг увидел в россыпи и решил, что брошь оказалась там по ошибке. Но клянусь, это был не я, и мне жаль делать тебе больно, но вещь эта вернется на свое место.
Алмиэль потупила взгляд. Спорить с мужем было бесполезно.
- Да, любимый. Я не понимаю твоего решения, но приму его.
И это был первый день, когда княгиня Кардолана солгала своему мужу. Он сам отнес брошь к остальной добыче, но на рассвете, когда весь дом крепко спал, Алмиэль неслышно прокралась во двор, выкопала полюбившуюся ей вещь и спрятала в свой ларец.
*
1409 ТЭ, Тарбад.
Княгиня носила под сердцем дитя. Знала об этом лишь она сама – негоже челяди узнать прежде князя, а князю Алмиэль сообщать не спешила, боясь сглазить. Предыдущая беременность закончились выкидышем, и семь долгих лет прошло с той поры. Княгиня уже отчаялась подарить Каленхиру наследника. И чем дальше, тем горше становилось ее отчаяние, и тем более страстно желала она ребенка, надеясь, что хоть он скрасит ее одиночество и заставит мужа чаще быть дома. Других же людей Алмиэль сторонилась, с каждым годом становясь все более горделивой и замкнутой.
Почти десять лет прошло с того случая с брошью. Вещица, которую княгиня пожелала столь страстно, валялась где-то на дне одного из ее сундучков. Алмиэль успела забыть о ней. Достать-то она ее достала, только вот одеть не рискнула ни разу даже в отсутствие мужа. Мало ли, расскажет кто из прислуги, и откроется ложь. Единственная ложь за весь их брак.
И спустя все это время брошь вдруг обнаружилась. Поломался замок у того ларца, и Алмиэль принялась перекладывать имущество в другой. Тогда-то и вспомнила о том случае, увидев зеленый камень в золотых завитках. А еще – слова мужа, что только горе приносят такие вещи. Вспомнила также о первом ребенке, и о страхе, что никогда больше не выносит дитя
И, может, эта история закончилась бы совсем по-другому - если бы только не погорячилась в этот день княгиня. Если бы не швырнула со злостью проклятую вещь в окно, а тайно вынесла ее и закопала в лесу. Или с середины моста уронила бы в бурное течение Гватло. А лучше – отправила в камин и дождалась, пока расплавится золото, а камень почернеет.
Кто знает? Случилось же, что во дворе нашла брошь Бэльдис, старая служанка. Та самая, что когда-то увидела ее в развязавшемся мешке во дворе, и рассудив, что плохо будет, коль такая красота пропадет, положила на стол в княжеской спальне.
Вот и в этот раз служанка пожалела вещь, но хозяйке не отдавала больше, а сохранила. Думала, со злости на мужа княгиня выбросила брошь, что одумается и пожалеет, когда вернется князь. А тогда-то она, Бэльдис, и поможет госпоже. До тех пор же пусть драгоценность полежит подальше.
А князь не вернулся. В год 1409 третьей эпохи пал при Тирн Гортад, и никто не смог утаить эту весть от Алмиэль. Раньше срока родила она сына, затем же умерла на руках у верной Бэльдис. Та же никому не сказала ни том, что княгиня ждала дитя, ни о том, что ребенок выжил.
Вот так и солгала старуха о судьбе княжеского рода. Вести, прибывающие с севера, говорили, что армия Ангмара и Рудаура наступает. Что месяца не пройдет, как северяне захватят Тарбад. Старуха была уверена, что ложью своей выведет из-под удара и младенца, и, возможно, город. Об этом думала она, заворачивая мальчика в пеленки и под покровом ночи уходя на северо-запад, в Артедайн. Пеленки же сколола той самой брошью, чтобы было у парня, как подрастет, воспоминание о матери.
Случайность ли, судьба или проклятие – старая служанка не дошла до Артедайна, повстречав ангмарский отряд. И именно по драгоценности поняли они, что перед ними не простолюдины, поэтому не угнали старуху с ребенком в рабство, а доставили своему повелителю, королю-чародею. Тот узнал свою зачарованную брошь, но не подал виду, что понял, кто перед ним. Пытками добился он от старухи правдивого рассказа, а после подарил ей смерть.
Мальчик же вырос в Ангмаре, и сам король следил за его судьбой, но раскрывать наследнику кардоланской ветви его происхождение не спешил. Может, опасался мести, а может, просто не знал, как лучше применить свое ценное приобретение.
И это тоже совсем другая история.
Уж не знаю, будет ли интересна - в отрыве от предыдущего смысла в ней нет. Собственно мыло о том, как в распоряжении Ангмара оказался потомок князей Кардолана.
Королевское золото.
1400 ТЭ, Тарбад.
- Красота какая, - восхищенный ах прокатился под сводами княжеского дома. Молодая княгиня вертела в руках крупную брошь, выполненную в форме глаза. В центре располагался крупный зеленый с черными прожилками камень, остальное было выполнено из золота. Глаз был окаймлен переплетающимися завитками-ресницами, некоторые из которых заканчивались миниатюрными змеиными головками.
читать дальшеЕе супруг, князь Кардолана, до этого момента задумчиво смотревший в окно, оглянулся, а через секунду в три прыжка оказался рядом с княгиней.
- Как это попало сюда? – в голосе его слышалась серьезная тревога. – Я же дал четкие указания.
Княгиня Алмиэль опустила глаза.
- Я только что увидела это на столе. Думала, подарок от тебя.
Казалось, она сейчас заплачет от разочарования, и князь Каленхир прижал жену к себе.
- Не делают таких подарков. Даже врагам не делают. Нехорошее это золото. Мы его у рудаурцев отбили. Эту брошь, серьги разные и кольца, чаши, блюда, монеты. Отбили их добычу. А они перед тем ее отобрали у наших поселян. С трупов снимали, из опустевших домов выносили. Отнять это и вернуть – наш долг. Враги должны понять, что никто не будет грабить Кардолан безнаказанно.
Он вздохнул.
- А вот оставлять себе это золото нельзя. Выйдет, что мы на своих же мертвых наживаемся. Все, что в мешках на нашем дворе, все эти богатства будут переплавлены, а купим мы за них камень для укреплений и заплатим строителям. Так искупим мы вину перед теми, кого не сумели спасти, и защитим тех, кто еще жив.
Алмиэль отстранилась от мужа. Его рассказы были слишком уж мудреными для нее.
Каленхир и сам понимал это. Ловил себя на мысли, что их брак – ошибка. Доводы отца казались разумными – Каленхиру было больше ста лет, а сердце его по-прежнему было свободным от любви. Но единственный наследник Кардолана просто обязан был жениться и продлить род.
И, может, ошибка эта не имела бы столь серьезных последствий, если бы Каленхир послушался собственного разума и взял простую, но мудрую сверсницу. Но он снова подчинился умирающему отцу, который выбрал ему в жены двадцатилетнюю Алмиэль, племянницу Арвелега Артедайнского. Брак этот призван был укрепить союз двух осколков Арнора, и именно поэтому наследник Кардолана согласился на него.
Три года прошло с той свадьбы. Не стало князя Кирьонхира, его сын принял скипетр. А наследника все еще не было. Может, бывая князь дома чаще, уже бегали бы по залам маленькие ножки потомства. А может, и не в вечных отлучках дело было. Но то, что Каленхир куда больше времени проводил в военных походах, было правдой.
Молодая супруга искренне полюбила князя, а вот он так и не смог ответить взаимностью. Ей следовало бы украшать собой цветущий Гондор, а не умирающий Кардолан, - с горечью думал Каленхир.
Слабостью Алмиэль были украшения. Золото, дорогие ткани, которые покупал князь у редких купцов. Она радовалась им, как ребенок, и от этого радовался и ее муж.
Вот и сейчас, найдя брошь, княгиня приняла ее за подарок.
- Тогда как же эта вещь оказалась здесь? - съязвила она. – Может, это сами Валар вмешались? Может, рука Манве положила ее сюда? Или это был Ауле, недовольный, что такая красота пойдет в переплавку?
А девочка растет, характер появляется, - отстраненно подумал Каленхир. – со временем могла бы стать волевой правительницей, если капризы не возьмут вверх. Если она их победит, у меня будет хорошая вдова.
- Не знаю, любимая, и знать не хочу. Может, кто-то из слуг увидел в россыпи и решил, что брошь оказалась там по ошибке. Но клянусь, это был не я, и мне жаль делать тебе больно, но вещь эта вернется на свое место.
Алмиэль потупила взгляд. Спорить с мужем было бесполезно.
- Да, любимый. Я не понимаю твоего решения, но приму его.
И это был первый день, когда княгиня Кардолана солгала своему мужу. Он сам отнес брошь к остальной добыче, но на рассвете, когда весь дом крепко спал, Алмиэль неслышно прокралась во двор, выкопала полюбившуюся ей вещь и спрятала в свой ларец.
*
1409 ТЭ, Тарбад.
Княгиня носила под сердцем дитя. Знала об этом лишь она сама – негоже челяди узнать прежде князя, а князю Алмиэль сообщать не спешила, боясь сглазить. Предыдущая беременность закончились выкидышем, и семь долгих лет прошло с той поры. Княгиня уже отчаялась подарить Каленхиру наследника. И чем дальше, тем горше становилось ее отчаяние, и тем более страстно желала она ребенка, надеясь, что хоть он скрасит ее одиночество и заставит мужа чаще быть дома. Других же людей Алмиэль сторонилась, с каждым годом становясь все более горделивой и замкнутой.
Почти десять лет прошло с того случая с брошью. Вещица, которую княгиня пожелала столь страстно, валялась где-то на дне одного из ее сундучков. Алмиэль успела забыть о ней. Достать-то она ее достала, только вот одеть не рискнула ни разу даже в отсутствие мужа. Мало ли, расскажет кто из прислуги, и откроется ложь. Единственная ложь за весь их брак.
И спустя все это время брошь вдруг обнаружилась. Поломался замок у того ларца, и Алмиэль принялась перекладывать имущество в другой. Тогда-то и вспомнила о том случае, увидев зеленый камень в золотых завитках. А еще – слова мужа, что только горе приносят такие вещи. Вспомнила также о первом ребенке, и о страхе, что никогда больше не выносит дитя
И, может, эта история закончилась бы совсем по-другому - если бы только не погорячилась в этот день княгиня. Если бы не швырнула со злостью проклятую вещь в окно, а тайно вынесла ее и закопала в лесу. Или с середины моста уронила бы в бурное течение Гватло. А лучше – отправила в камин и дождалась, пока расплавится золото, а камень почернеет.
Кто знает? Случилось же, что во дворе нашла брошь Бэльдис, старая служанка. Та самая, что когда-то увидела ее в развязавшемся мешке во дворе, и рассудив, что плохо будет, коль такая красота пропадет, положила на стол в княжеской спальне.
Вот и в этот раз служанка пожалела вещь, но хозяйке не отдавала больше, а сохранила. Думала, со злости на мужа княгиня выбросила брошь, что одумается и пожалеет, когда вернется князь. А тогда-то она, Бэльдис, и поможет госпоже. До тех пор же пусть драгоценность полежит подальше.
А князь не вернулся. В год 1409 третьей эпохи пал при Тирн Гортад, и никто не смог утаить эту весть от Алмиэль. Раньше срока родила она сына, затем же умерла на руках у верной Бэльдис. Та же никому не сказала ни том, что княгиня ждала дитя, ни о том, что ребенок выжил.
Вот так и солгала старуха о судьбе княжеского рода. Вести, прибывающие с севера, говорили, что армия Ангмара и Рудаура наступает. Что месяца не пройдет, как северяне захватят Тарбад. Старуха была уверена, что ложью своей выведет из-под удара и младенца, и, возможно, город. Об этом думала она, заворачивая мальчика в пеленки и под покровом ночи уходя на северо-запад, в Артедайн. Пеленки же сколола той самой брошью, чтобы было у парня, как подрастет, воспоминание о матери.
Случайность ли, судьба или проклятие – старая служанка не дошла до Артедайна, повстречав ангмарский отряд. И именно по драгоценности поняли они, что перед ними не простолюдины, поэтому не угнали старуху с ребенком в рабство, а доставили своему повелителю, королю-чародею. Тот узнал свою зачарованную брошь, но не подал виду, что понял, кто перед ним. Пытками добился он от старухи правдивого рассказа, а после подарил ей смерть.
Мальчик же вырос в Ангмаре, и сам король следил за его судьбой, но раскрывать наследнику кардоланской ветви его происхождение не спешил. Может, опасался мести, а может, просто не знал, как лучше применить свое ценное приобретение.
И это тоже совсем другая история.
@темы: Арнор, Третья Эпоха, Дунэдайн, Ангмар
-
-
18.08.2011 в 22:27-
-
19.08.2011 в 15:28