rebellions are built on hate
Госпожа Къор.
( хулиганский фанфик по фанфику, который тоже кажется использовал в процессе написания фанфик)
Не всегда ее называли госпожой, и не всегда она носила имя Къор, но это тайна. Хранит ее проповедница не меньше, чем секрет той травяной настойки, что делает ее русые волосы черней воронова крыла.
читать дальшеЭлло. Так звали мечтательную девочку с открытым сердцем. Сколько лет прошло с тех пор? Вернее было бы сказать, сколько зим, ведь они составляют большая часть года в Ангмаре.
А парня, которому это сердце она отдала, едва увидев, звали Гэллиир, и, как ни странно, был он менестрелем. Вряд ли это имя было дано ему при рождении, но Элло не спрашивала о том, а сам Звездный менестрель не спешил открыться.
Он заметил ее в толпе слушателей, и когда тарелка для монет была полна, а слушатели разошлись, менестрель снова запел – на этот раз для своей избранницы, и в эту самую короткую ночь в году Элло согласилась стать его женой.
Не каждый отец согласится отдать дитя за ветреного певца, не каждая мать не попытается отговорить от полуголодной странничьей доли, и Элло вышла замуж без благословения. Но она покидала деревню, приплясывая под флейту мужа, и дороги не казались ей длинными.
Лето на удивление затянулось, словно желая подольше насладится этим танцем, да и осень выдалась не слишком мокрой, но сердце зимы – лед, и нет ей дела до влюбленных. Переходы между поселками превратились в сущее мученье, и, спасаясь от непогоды, пара порой неделями не покидала деревенского трактира. Это, в свою очередь отражалось на заработках – в первый день обычно было густо, а в последние – несколько медных монеток, которых хватало на полупустую похлебку.
Никогда еще Элло так не ждала весны, никогда так не радовалась ее наступлению, как в том году. Единственное, что омрачало ее, это невозможность зайти в родную деревню и повидать родственников. Дело было не в гордости, нет. Просто что бы они подумали, увидав, как их круглолицая и румяная дочь стала тонкой и полупрозрачной, словно тростинка. Самой Элло нравилось такое преображение, но родители вряд ли оценили бы его.
Но изменился не только облик девушки. Теперь она и Гэллиир часто пели дуэтом, а в перерывах между песнями Элло рассказывала старинные сказания. Она хотела бы сопровождать их музыкой, как это делал ее муж, но лютня не желала слушаться, струны уезжали из-под пальцев, создавая тусклый и мертвый звук.
И снова лето пролетело незаметно, и когда Элло увидела первый пожелтевший лист, сердце ее сжалось, вспомнив о неотвратимости и суровости зимы. А тут еще оказалось, что она ждет ребенка.
Спустя годы Элло проклинала себя за малодушие, овладевшее ей той осенью. Гэллиир легко согласился перебраться ближе к югу, хоть это и означало уйти в земли бывшего Арнора.
Для менестреля не существовало границ. Он знал множество песен, и ах’энн присутствовал не во всех. Вкусы простого люда везде непритязательны – спой о том, как двое гуляют под звездами, да как молодая страдает замужем за стариком, ну и развесели напоследок сказкой о хитром младшем брате.
Его супруге было сложнее. В стране, где порождениями тьмы пугают маленьких детей, вряд ли стоит упоминать о Лаан Гэлломэ. И Элло взялась за изучение эльфийских легенд. Именно тогда зародилась ее коллекция вражеских летописей, но не тогда родилась госпожа Къор, а намного позднее.
Зима на юге больше напоминала ангмарскую осень, так что в конце весны, когда пришло время возвращаться домой, Элло могла без стеснения войти в родительский дом. В день Иэллэ родился Тхайрэт, примирив на какое-то время своих родителей со старшим поколением. Но пока Элло отдыхала от странствий, Гэллиир тосковал. Поле было слишком маленьким, чтобы на нем нужны были еще одни руки, а шахты его не привлекали. И осенью он снова ушел, и за ним ушла Элло, привязав трехмесячного Тхайрэта к себе куском холста. Юг как и в прошлом году встретил их теплой погодой и радушным приемом.
Сколько раз Элло с завистью смотрела на поля Артедайна, на черную, блестящую землю. Ее соотечественникам и не снилось такое богатство. Эльфы хорошо платят за предательство других людей, так думала она, и эти мысли все чаще отравляли даже самые чудесные дни.
Стоит ли описывать каждый из тех годов, что прошли таким же образом? Летом Элло и Гэллиир проводили на родине, осенью уходили в южные земли – Кардолан, Артедайн, а однажды и в Гондор. Девять, вот число лет, проведенных так. Родилась Тъиннэ. Элло кое-как одолела лютню и флейту, но главным своим занятием она теперь считала другое.
В любой толпе она выделяла «своих» - юных и пылких, в глазах которых горели вопросы, ответы на которые не давали привычные им сказания. Почему Ороме пришел за эльфами, почему за людьми никто не пришел? Почему не старились и не болели нолдор-братоубийцы, а люди, согласно атрабет Финрод ах Андрет, болезненны из-за клятвы родителей? Почему валар, которые могли удлинить жизнь нуменорцев, не сделали ее длиной в тысячелетия?
Немало таких юношей и девушек ушли потом в Умбар, Харад или Ангмар. Элло открывала им глаза, ранила сердце правдой, и это наполняло ее жизнь смыслом. И, увлеченная своей миссией, не заметила, как ее муж стал тенью самого себя.
И однажды Гэллиир ушел. Элло и не заметила, как это произошло. Разговор с молодым гондорцем затянулся почти до утра. На цыпочках, чтобы не разбудить спящих мужа и детей, она вошла в снимаемую комнату на втором этаже трактира, бросила платье на стол, легла и тут же вскочила. Постель оказалась холодной и несмятой, выходило, что Гэллиир в нее даже не ложился. Тхайрэт перевернулся с бока на бок, и Элло застыла. Что бы не произошло, нельзя будить детей, пока она не разберется, что случилось.
Глаза окончательно привыкли к темноте, и Элло рассмотрела комнату. Лютни не было, не было и одежды ее мужа, а на столе лежал свернутый конверт. Одевшись, женщина схватила бумагу и выскочила в коридор.
Разум отказывался верить написанному. Он уходит от нее. Бросает детей. По-прежнему любит, и все же не хочет оставаться рядом. Соблазнен не другой женщиной, но, подумать только, песнями запада и запада сказаньями. И не может вернуться в Ангмар, коль скоро застревают в горле или же падают мертвыми с губ баллады о детях Тьмы.
Менестрель, что с него взять. Даже объяснение пишет как песню. Даже здесь у него – рифмы и аллитерации, и лишь намеки вместо конкретики.
Дальше он называл себя предателем и говорил, что ей не стоит быть женой врага, но все эти слова лишь повторяли уже сказанное. Пока Элло проповедовала дунаданам, ее муж перешел на другую сторону.
А был ли он когда-то на ее стороне? Из всех поселений Ангмара ни одно не назвал он родным, и о родителях говорил, что умерли они. Но как такое может быть, что нет ни брата ни сестры, ни тетки, ни дальнего родича? Как она могла быть слепой настолько?
Элло смяла записку.
Дети. Что говорить детям, когда они проснутся? Как объяснить, что папа ушел от них? И куда идти? Югом она сыта. Он забрал у нее мужа, кого еще отнимет? Сына, дочь, обоих?
Скрипнули половицы. Похоже, проснулся Тхайрэт.
Элло взяла себя в руки, решительно открыла двери и, влетев в комнату, быстро их захлопнула.
Собирайтесь, мы уезжаем, - приказала она тогда. – Ваш отец погиб, чтобы мы успели бежать. Несколько минут это все, что есть у нас. Выходим через окно.
Первая ложь, которую она сказала детям. Чтобы не задавали вопросов. И не рвались в зеленые луга Гондора. И не сомневались, что дунэдайн – это плохо, очень плохо.
Женщина и ее двое детей вернулись в Ангмар неделей раньше дня Илсэ. Еще неделей раньше травяная настойка первый раз коснулась ее волос, закрашивая седину, а с ней и затемняя все остальные пряди.
Тогда ли родилась госпожа Къор? Сложно сказать. Может, все произошло намного раньше, когда первый поверивший ее рассказам дунадан закинул на плечо сумку и отправился на север. Одно можно сказать точно, превращение завершилось, когда женщина с двумя детьми встретилась с отрядом, патрулирующим границу, и впервые назвалась этим именем.
И совершенно неожиданно главный в отряде поклонился и приказал своим людям сделать то же самое. Не без труда Элло – а, впрочем, не стоит ее называть более этим именем – узнала в молодом воине одного из своих давних слушателей. Три года прошло с их беседы, и вот теперь парень охраняет Ангмар от своих бывших соотечественников.
Женщина сориентировалась быстро, приняв почести как само собой разумеющееся, не забыв по-матерински поблагодарить и благословить капитана погранотряда. Он же приказал двоим из своих воинов сопровождать артаи Къор с детьми до ближайшего поселения.
Если ты приходишь пешком, а за плечом у тебя разве что тощая сумка, то вряд ли у тебя будет больше, когда уйдешь. Новая одежда, обувь, еда на несколько дней.
Госпожу Къор сопровождали воины. Поэтому уезжала из поселка она на хорошей телеге, а жители благоговейно смотрели ей вслед и склоняли головы, когда женщина проезжала мимо.
Почтение приходит к тому, кто требует его, поняла тогда проповедница. С тех пор она не позволяла себе ходить пешком, даже если погода была хорошей, а расстояние небольшим. Отказывалась от еды, если та казалась ей слишком простой. Никогда не смеялась, только изредка позволяя себе снисходительно улыбаться. Лишь с единственной эмоцией госпожа Къор не могла совладать, с гневом. Когда жаркое было холодным, колеса телеги несмазанными, кровать узкой, но, самое главное – когда речь заходила о тарках и их хозяевах.
Предательство у них в крови, говорила артаи Къор. Каждая из легенд, которыми так гордятся люди запада, содержит его в себе, явно или нет. А сколько еще таких историй, о которых молчат сказания?
Никто не мог возразить проповеднице. Предания и той, и другой стороны она знала в совершенстве. Это принесло ей известность и уважение, ее звали проповедовать везде, от богатых имений Карн Дума до безвестных деревень и пограничных застав.
Артаи была неутомима, и успевала везде. Лишь в одном она была непреклонна.
В своем нежелании покидать границы Ангмара.
И это история госпожи Къор, проповедницы, чьи волосы чернее крыла ворона.
( хулиганский фанфик по фанфику, который тоже кажется использовал в процессе написания фанфик)
Не всегда ее называли госпожой, и не всегда она носила имя Къор, но это тайна. Хранит ее проповедница не меньше, чем секрет той травяной настойки, что делает ее русые волосы черней воронова крыла.
читать дальшеЭлло. Так звали мечтательную девочку с открытым сердцем. Сколько лет прошло с тех пор? Вернее было бы сказать, сколько зим, ведь они составляют большая часть года в Ангмаре.
А парня, которому это сердце она отдала, едва увидев, звали Гэллиир, и, как ни странно, был он менестрелем. Вряд ли это имя было дано ему при рождении, но Элло не спрашивала о том, а сам Звездный менестрель не спешил открыться.
Он заметил ее в толпе слушателей, и когда тарелка для монет была полна, а слушатели разошлись, менестрель снова запел – на этот раз для своей избранницы, и в эту самую короткую ночь в году Элло согласилась стать его женой.
Не каждый отец согласится отдать дитя за ветреного певца, не каждая мать не попытается отговорить от полуголодной странничьей доли, и Элло вышла замуж без благословения. Но она покидала деревню, приплясывая под флейту мужа, и дороги не казались ей длинными.
Лето на удивление затянулось, словно желая подольше насладится этим танцем, да и осень выдалась не слишком мокрой, но сердце зимы – лед, и нет ей дела до влюбленных. Переходы между поселками превратились в сущее мученье, и, спасаясь от непогоды, пара порой неделями не покидала деревенского трактира. Это, в свою очередь отражалось на заработках – в первый день обычно было густо, а в последние – несколько медных монеток, которых хватало на полупустую похлебку.
Никогда еще Элло так не ждала весны, никогда так не радовалась ее наступлению, как в том году. Единственное, что омрачало ее, это невозможность зайти в родную деревню и повидать родственников. Дело было не в гордости, нет. Просто что бы они подумали, увидав, как их круглолицая и румяная дочь стала тонкой и полупрозрачной, словно тростинка. Самой Элло нравилось такое преображение, но родители вряд ли оценили бы его.
Но изменился не только облик девушки. Теперь она и Гэллиир часто пели дуэтом, а в перерывах между песнями Элло рассказывала старинные сказания. Она хотела бы сопровождать их музыкой, как это делал ее муж, но лютня не желала слушаться, струны уезжали из-под пальцев, создавая тусклый и мертвый звук.
И снова лето пролетело незаметно, и когда Элло увидела первый пожелтевший лист, сердце ее сжалось, вспомнив о неотвратимости и суровости зимы. А тут еще оказалось, что она ждет ребенка.
Спустя годы Элло проклинала себя за малодушие, овладевшее ей той осенью. Гэллиир легко согласился перебраться ближе к югу, хоть это и означало уйти в земли бывшего Арнора.
Для менестреля не существовало границ. Он знал множество песен, и ах’энн присутствовал не во всех. Вкусы простого люда везде непритязательны – спой о том, как двое гуляют под звездами, да как молодая страдает замужем за стариком, ну и развесели напоследок сказкой о хитром младшем брате.
Его супруге было сложнее. В стране, где порождениями тьмы пугают маленьких детей, вряд ли стоит упоминать о Лаан Гэлломэ. И Элло взялась за изучение эльфийских легенд. Именно тогда зародилась ее коллекция вражеских летописей, но не тогда родилась госпожа Къор, а намного позднее.
Зима на юге больше напоминала ангмарскую осень, так что в конце весны, когда пришло время возвращаться домой, Элло могла без стеснения войти в родительский дом. В день Иэллэ родился Тхайрэт, примирив на какое-то время своих родителей со старшим поколением. Но пока Элло отдыхала от странствий, Гэллиир тосковал. Поле было слишком маленьким, чтобы на нем нужны были еще одни руки, а шахты его не привлекали. И осенью он снова ушел, и за ним ушла Элло, привязав трехмесячного Тхайрэта к себе куском холста. Юг как и в прошлом году встретил их теплой погодой и радушным приемом.
Сколько раз Элло с завистью смотрела на поля Артедайна, на черную, блестящую землю. Ее соотечественникам и не снилось такое богатство. Эльфы хорошо платят за предательство других людей, так думала она, и эти мысли все чаще отравляли даже самые чудесные дни.
Стоит ли описывать каждый из тех годов, что прошли таким же образом? Летом Элло и Гэллиир проводили на родине, осенью уходили в южные земли – Кардолан, Артедайн, а однажды и в Гондор. Девять, вот число лет, проведенных так. Родилась Тъиннэ. Элло кое-как одолела лютню и флейту, но главным своим занятием она теперь считала другое.
В любой толпе она выделяла «своих» - юных и пылких, в глазах которых горели вопросы, ответы на которые не давали привычные им сказания. Почему Ороме пришел за эльфами, почему за людьми никто не пришел? Почему не старились и не болели нолдор-братоубийцы, а люди, согласно атрабет Финрод ах Андрет, болезненны из-за клятвы родителей? Почему валар, которые могли удлинить жизнь нуменорцев, не сделали ее длиной в тысячелетия?
Немало таких юношей и девушек ушли потом в Умбар, Харад или Ангмар. Элло открывала им глаза, ранила сердце правдой, и это наполняло ее жизнь смыслом. И, увлеченная своей миссией, не заметила, как ее муж стал тенью самого себя.
И однажды Гэллиир ушел. Элло и не заметила, как это произошло. Разговор с молодым гондорцем затянулся почти до утра. На цыпочках, чтобы не разбудить спящих мужа и детей, она вошла в снимаемую комнату на втором этаже трактира, бросила платье на стол, легла и тут же вскочила. Постель оказалась холодной и несмятой, выходило, что Гэллиир в нее даже не ложился. Тхайрэт перевернулся с бока на бок, и Элло застыла. Что бы не произошло, нельзя будить детей, пока она не разберется, что случилось.
Глаза окончательно привыкли к темноте, и Элло рассмотрела комнату. Лютни не было, не было и одежды ее мужа, а на столе лежал свернутый конверт. Одевшись, женщина схватила бумагу и выскочила в коридор.
Разум отказывался верить написанному. Он уходит от нее. Бросает детей. По-прежнему любит, и все же не хочет оставаться рядом. Соблазнен не другой женщиной, но, подумать только, песнями запада и запада сказаньями. И не может вернуться в Ангмар, коль скоро застревают в горле или же падают мертвыми с губ баллады о детях Тьмы.
Менестрель, что с него взять. Даже объяснение пишет как песню. Даже здесь у него – рифмы и аллитерации, и лишь намеки вместо конкретики.
Дальше он называл себя предателем и говорил, что ей не стоит быть женой врага, но все эти слова лишь повторяли уже сказанное. Пока Элло проповедовала дунаданам, ее муж перешел на другую сторону.
А был ли он когда-то на ее стороне? Из всех поселений Ангмара ни одно не назвал он родным, и о родителях говорил, что умерли они. Но как такое может быть, что нет ни брата ни сестры, ни тетки, ни дальнего родича? Как она могла быть слепой настолько?
Элло смяла записку.
Дети. Что говорить детям, когда они проснутся? Как объяснить, что папа ушел от них? И куда идти? Югом она сыта. Он забрал у нее мужа, кого еще отнимет? Сына, дочь, обоих?
Скрипнули половицы. Похоже, проснулся Тхайрэт.
Элло взяла себя в руки, решительно открыла двери и, влетев в комнату, быстро их захлопнула.
Собирайтесь, мы уезжаем, - приказала она тогда. – Ваш отец погиб, чтобы мы успели бежать. Несколько минут это все, что есть у нас. Выходим через окно.
Первая ложь, которую она сказала детям. Чтобы не задавали вопросов. И не рвались в зеленые луга Гондора. И не сомневались, что дунэдайн – это плохо, очень плохо.
Женщина и ее двое детей вернулись в Ангмар неделей раньше дня Илсэ. Еще неделей раньше травяная настойка первый раз коснулась ее волос, закрашивая седину, а с ней и затемняя все остальные пряди.
Тогда ли родилась госпожа Къор? Сложно сказать. Может, все произошло намного раньше, когда первый поверивший ее рассказам дунадан закинул на плечо сумку и отправился на север. Одно можно сказать точно, превращение завершилось, когда женщина с двумя детьми встретилась с отрядом, патрулирующим границу, и впервые назвалась этим именем.
И совершенно неожиданно главный в отряде поклонился и приказал своим людям сделать то же самое. Не без труда Элло – а, впрочем, не стоит ее называть более этим именем – узнала в молодом воине одного из своих давних слушателей. Три года прошло с их беседы, и вот теперь парень охраняет Ангмар от своих бывших соотечественников.
Женщина сориентировалась быстро, приняв почести как само собой разумеющееся, не забыв по-матерински поблагодарить и благословить капитана погранотряда. Он же приказал двоим из своих воинов сопровождать артаи Къор с детьми до ближайшего поселения.
Если ты приходишь пешком, а за плечом у тебя разве что тощая сумка, то вряд ли у тебя будет больше, когда уйдешь. Новая одежда, обувь, еда на несколько дней.
Госпожу Къор сопровождали воины. Поэтому уезжала из поселка она на хорошей телеге, а жители благоговейно смотрели ей вслед и склоняли головы, когда женщина проезжала мимо.
Почтение приходит к тому, кто требует его, поняла тогда проповедница. С тех пор она не позволяла себе ходить пешком, даже если погода была хорошей, а расстояние небольшим. Отказывалась от еды, если та казалась ей слишком простой. Никогда не смеялась, только изредка позволяя себе снисходительно улыбаться. Лишь с единственной эмоцией госпожа Къор не могла совладать, с гневом. Когда жаркое было холодным, колеса телеги несмазанными, кровать узкой, но, самое главное – когда речь заходила о тарках и их хозяевах.
Предательство у них в крови, говорила артаи Къор. Каждая из легенд, которыми так гордятся люди запада, содержит его в себе, явно или нет. А сколько еще таких историй, о которых молчат сказания?
Никто не мог возразить проповеднице. Предания и той, и другой стороны она знала в совершенстве. Это принесло ей известность и уважение, ее звали проповедовать везде, от богатых имений Карн Дума до безвестных деревень и пограничных застав.
Артаи была неутомима, и успевала везде. Лишь в одном она была непреклонна.
В своем нежелании покидать границы Ангмара.
И это история госпожи Къор, проповедницы, чьи волосы чернее крыла ворона.
@темы: Третья Эпоха, Ангмар
-
-
14.06.2011 в 15:07Не всё получается состыковать, но вы навели меня на одну интересную идею. Она пригодится для обоснуя характера Тхайрэта
и его дальнейшей судьбы.-
-
14.06.2011 в 15:10