Некроманты, как и саперы, ошибаются только один раз...
Это последний кусок из пока отыгранного, поэтому следующие части будут появляться с куда большей периодичностью. Но, если кому-то интересно продолжение, авторы будут рады, если вы оставите здесь свои пожелания. Это очень вдохновляет 
Часть пятая
Ангбанд, год пятьсот третий от прихода нолдор в Белерианд, весна
От воды поднимался пар, приятно щекоча разгоряченные тело и лицо. Если бы Маэглину еще пару дней назад кто-то сказал, что в Железной Крепости можно принимать ванну, Владыка Дома Крота посмеялся б подобной шутке. Однако теперь, нежась в горячей, приправленной какими-то целебными маслами бадье, ему было не до смеха. Лугморн в точности выполнил приказание своего Владыки. Ломион почти не помнил, что с ним было после осанвэ (брррр, страшно подумать!) с Морготом, но очнулся он у целителей-людей, по своему внешнему виду похожих на восточников. Они долго и тщательно промывали раны и ушибы эльфа какими-то снадобьями, пока те почти что полностью не затянулись, а его самого поили горьким настоем на полынной траве. Маэглину настой не нравился, но от него его то и дело клонило в сон, так что помешать знахарям делать свое дело он все равно не мог. А потом к нему в комнату (после камеры кажущуюся почти уютной) заявился улыбающийся Лугморн с парочкой слуг-северян и пригласил "прекрасного гостя" совершить омовение.
Гордо отказаться Маэглин не решился и теперь нежился в огромной дубовой кадке, куда могло поместиться двое таких как он. Однако особого удовольствия смывая с себя грязь, нолдо не испытывал. И причиной тому был тот же Лугморн. Оборотень, совершенно не стесняясь, отослал всех прислужников и сам подливал воду и благовония в бадью. Когда Маэглин, уже усаженный в кадку, понял, что вражий прихвостень собирается остаться с ним один на один, он холодно попросил того за дверь, но артаир только расхохотался, сощурив змеиные глаза, лучащиеся весельем. Он не мог больше применять к эльфу физических пыток, но наслаждаться видом униженного и раздосадованного Лорда Гондолина позволял себе вовсю.
И хотя формально теперь они стали союзниками, Маэглина по-прежнему мутило от одного вида каукарэльда. И тому это, похоже, нравилось. Поэтому, чтобы не видеть ненавистное ухмыляющееся лицо, Лорд Дома Крота почти по самую переносицу погрузился в воду и принялся думать о приятном - о возвращении. Неужели скоро, совсем скоро он выберется из этой поганой крепости и снова окажется в Гондолине. Увидит его фонтаны, белые стены, сады, парки и самое главное - Идриль. Конечно, она не ждет его, но это не важно. Зато теперь у него появится шанс. Пусть призрачный, еле уловимый, но он его не упустит. Он выберется из этого кошмара, и она будет рядом. Пусть пока она сама этого не знает, но теперь она принадлежит ему. Больше никакие стены, никакие законы, никакие знамения не смогут их разделить. Он разрушит все, что ему мешает, и ее рука будет в его руке. Он наконец-то обретет то, чего так долго желал. Наконец-то вдохнет аромат ее волос и сожмет в объятиях ее гибкий стан. Больше не будет стыдливого страха от собственных желаний. Не будет недомолвок и встреч урывками. Он станет владыкой этого Города, а она - его Королевой. И тогда он возьмет то, что пристало Королю...
Резкий рывок за подбородок вырвал Владыку Дома Крота из радужных грез, а по ушам ударил жестокий хохот. Лугморн вздернул нолдо над кадкой и притянул к себе, продолжая хохотать.
- Так вот каковы изнутри благостные эльдар, когда думают о женщинах! - Отсмеявшись, довольно произнес артаир, буквально прильнув к своему мокрому собеседнику. Ошарашенный Маэглин не сразу сообразил, как выглядит, но вырваться из стальной хватки оборотня в первый момент не смог, а неудачные попытки освободиться теперь стали бы еще более жалкими, так что приходилось лишь ненавидяще смотреть в сузившиеся вертикальные зрачки и молчать. - Знаешь... - Задумчиво прошептал вампир в самое ухо Ломиону. - Таким ты мне даже больше нравишься. Жаль, что ты не ответишь мне взаимностью, ну да ничего. - Острый ноготь оборотня почти нежно провел вдоль тонкого шрама на щеке нолдо. - Я буду достаточно утешен, зная, что ты обрел счастье в объятиях дочери Тургона. - Лугморн так же резко и неожиданно толкнул пленника обратно, Маэглин не удержал равновесия и, расплескав вокруг себя воду, с размаху плюхнулся в кадку. - А теперь вытрись. - Рядом упало полотенце и властный голос оборотня добавил откуда-то из дверного проема. - Через час тебя хочет видеть Владыка. Не разочаруй его и приведи себя в более... подобающий правителю вид. - И комендант, тихо посмеиваясь, вышел.
Лорд Дома Крота, снедаемый стыдом и бессильной злобой, уронил пунцовое лицо в колени и вновь погрузился в почти холодную воду.
***
Пленника - или уже слугу и союзника? - Мелькор усмехнулся, подумав об этом - вновь ввели в тронный зал Ангбанда. Приказы Повелителя Тьмы выполнили в точности - эльф был отмыт от крови и грязи и казался вполне здоровым. Ему вернули его же одежду - правда, слегка порванную. Впрочем, это не страшно - после скитаний в горах едва ли можно выглядеть как после посещения королевского дворца. Он больше не был связан, но орки держались поблизости, готовые схватить его при малейшей попытке к бегству или сопротивлению. Лицо Маэглина было мрачным, но решительным. Возможно, он раздумывает о том, как сбросит чары сильнейшего из обитающих в Эа и будет снова жить в свободе и довольстве среди родичей?
Мелькор поманил эльфа к себе, мысленно приказав остальным стоять на месте. Маэглин покорно приблизился, опустив глаза.
Но это ему не помогло. При отсутствии аванирэ Мелькору вовсе не нужно было запугивать пленника взглядом, он вновь легко вошел в разум Маэглина. Итак... Все было по-прежнему - любовь и вожделение, ненависть, гордыня, жажда власти ... и самое главное - страх. Теперь Мелькор не искал знаний - он уже выпотрошил эльфа в прошлый раз, выпив его до дна. Мысли о возможности бегства и неподчинения и впрямь копошились в его ничтожном умишке - пускай. Мелькор знал, как действовать, чтобы эти мысли не превратились в поступки. Самое надежное - действовать через страх... Впрочем, эти эрухини такие глупые - есть у них чувства и посильнее... Например, любовь. Она может преодолеть страх. Но сейчас это и хорошо, что она сильнее... Если бы любовь Маэглина была чистым, цельным чувством, чуждым корысти или себялюбия - Владыка Тьмы бы ничего не смог сделать. Но любовь Маэглина была следствием Искажения - незаконной и извращенной, запятнанной вожделением, и потому Мелькору было нетрудно зацепить за нее свою "метку" - пятно истинной Тьмы. Теперь Маэглин не смог бы сокрыться от взора Владыки Арды, даже если бы он собрал все силы своей души. Он не сможет это сделать - пока не уничтожит в себе искаженную любовь. А это он делать не станет... да и не сможет. Во всяком случае, по собственной воле. А поскольку квэнди устроены так, что это глупое чувство они, однажды испытав, проносят сквозь свою длинную, почти бесконечную жизнь - то теперь Маэглину никогда не избавиться от Тьмы в себе ... и от подчинения ему, Мелькору. На всякий случай Мелькор оставил такую же метку и на страхе Маэглина - страхе перед болью и смертью, который тот испытал здесь, в Железной Темнице. Еще один якорь, еще одна зацепка... Готово. Пока Маэглин испытывает эти два чувства - свою искаженную любовь и страх перед Ангбандом - он не посмеет нарушить волю Владыки Тьмы. И выполнит все его приказы.
Мелькор вновь вернулся в Зримый Мир. Эльф, слабый Воплощенный, не смог устоять на ногах после мысленного соприкосновения с могучим Айну, и в бессилии полусидел на полу, тяжело дыша.
- Встань, - мысленно приказал ему Мелькор, испытывая свои чары.
Маэглин послушно поднялся, хотя это стоило ему немалого труда. Мелькор почуял исходящий от него страх - эльф понял, что не может противиться его прямому приказу.
- Итак, благородный Маэглин, будущий правитель города Гондолина, - Владыка Ангбанда заговорил вслух. - Прежде чем ты покинешь нас, я должен объяснить тебе кое-что. Как ты уже понял, теперь ты не сможешь противиться моим приказам. Сейчас ты в этом убедишься еще раз.
Мелькор обратился к Лугморну:
- Отдай ему кинжал.
Артаир быстро приблизился к эльфу, вытащив из-за пояса кинжал Маэглина и подал ему оружие рукоятью вперед. Маэглин принял клинок. Тут же у него в голове мелькнула мысль - ударить ненавистного оборотня, который так мучил и унижал его - но Мелькор быстро подавил это желание и вложил в разум эльфа другое - поднять кинжал к собственной шее и слегка надавить...
И этому приказу Маэглин не смог противиться, с ужасом чувствуя, что сейчас он может перерезать себе горло, если прикажет Владыка... Мелькор усмехнулся, с наслаждением смакуя его страх, и, наконец, приказал эльфу опустить руку.
- Теперь ты все понял? Ты сейчас полностью в моей власти - и сделаешь все, что я прикажу. Мой приказ достигнет твоего разума на любом расстоянии - не думай, что в Гондолине, ты освободишься от моей власти. Я буду видеть и слышать все, что видишь и слышишь ты. Далее. Аванирэ теперь недоступно тебе в полной мере - но ты можешь закрыться от любого разума, кроме моего. Советую тебе так и сделать, - на самом деле этот "совет" тоже был приказом - и Маэглин послушно исполнил его. Разум его взорвался страхом, и Мелькор вновь усмехнулся.
- Не бойся, - произнес он с издевательским утешением, - я не буду приказывать тебе постоянно - только в тех случаях, когда это нужно мне. В другое время ты будешь свободен. Теперь мои слуги проводят тебя туда же, где встретили. Какую сказку ты расскажешь своим сородичам - меня не волнует, думаю, ты достаточно умен, чтобы придумать нечто правдоподобное. Тебе дадут охранный знак, - Мелькор посмотрел в сторону Лугморна и тот поклонился, показывая, что он понял распоряжение, - и ты можешь показать его любому из моих слуг, чтобы тебя не тронули, когда начнется битва. Я выполняю свои обещания - и если ты не будешь столь глуп, что дашь себя убить - ты получишь и власть над Гондолином и свою Владычицу. Это все.
***
Ветер, холодный и гордый, вновь овевал лицо Владыки Дома Крота, но этот ветер не был послушен воле Короля Мира, Пресветлого Манвэ Сулимо. У него, как и у Маэглина, был свой хозяин. Так же, как у гор под его ногами и звезд над головой. Ломион глубоко вдохнул почти зажившими легкими, с наслаждением втягивая морозный воздух. Правда он был немного разочарован, что они вышли из Железной Темницы ночью, но что еще можно было ожидать от созданий Тьмы, к тому же ведомых мерзким каукарэльда. Да и сам он не Сын ли Сумерек, чтобы больше любить ночь, а не день.
Их небольшой отряд, состоящий из третьего коменданта, десятка орков и самого Маэглина, расположился на узком, выдающемся над Анфауглит уступе в нескольких сотнях шагов от одного из потайных выходов из крепости. Орки боязливо жались к стене горы, опасаясь ненароком свалиться с крутого склона, а оборотень и эльф, наоборот, стояли на самом краю друг против друга и глядя на молчаливую, замершую у ног долину. Когда-то полную жизни, а теперь искалеченную могучей волей, но оттого не менее впечатляющую.
Ветер развевал смоляные волосы невольных союзников, а звездный свет озарял одинаковую бледность их лиц.
- Дальше ты пойдешь без меня. - Тихий, шелестящий голос Лугморна легко перекрыл свист ветра. - Но не волнуйся, эти славные воины помогут тебе не сбиться с дороги. - Оборотень изогнул точеные губы в уже знакомой усмешке. - Вот, возьми.
На узкой ладони, с длинными и тонкими, но такими сильными пальцами лежала причудливая брошь. Серебряная змея с изумрудными глазами обвивалась вокруг сломанной белой лилии. Украшение было столь изящным, а качество его столь высоким, что казалось, будто каждая чешуйка на теле змеи переливается в лунном свете, а лепестки цветка трепещут от ветра. От столь прекрасной работы у Маэглина на мгновение перехватило дух и он даже забыл, что принимает ее из рук врага. Впрочем, змея была слишком похожа на своего владельца, чтоб забыть об этом надолго.
- Это мой личный герб. - С улыбкой глядя на завороженное лицо бывшего пленника, произнес Лугморн. - Его знает даже самый тупой орк в крепости, так что не бойся, тебя по нему легко узнают. А своим скажешь, что сам сделал его, мне будет приятно. - Артаир тихо рассмеялся.
Маэглин стиснул зубы, но промолчал и аккуратно спрятал брошь в одежде.
- Теперь я могу идти? - Ему не терпелось побыстрее убраться от этого змеиного взгляда, и он не мог скрыть своего желания, хотя и понимал, что только раззадоривает Лугморна.
- Нет. Осталось еще одно. - Оборотень улыбнулся шире, и Ломиону показалось, что его клыки стали больше. - Я хочу на прощание оставить тебе еще один свой подарок.
- Подарок? - Маэглин чувствовал подвох, но почему-то не мог пошевелиться. Два зеленых омута снова затягивали в себя, погружая с головой, но чья именно воля действует на него, Моргота или самого Лугморна, нолдо так и не понял.
- Да, подарок. - Каукарэльда был уже совсем рядом, его ледяная рука обвила шею Владыки Дома Крота, приподнимая его лицо. - Ты забудешь обо всем, что здесь было, чтобы никто из твоих сородичей не смог раскрыть тебя. Не навсегда, на время. Но этого достаточно, чтобы тебя не заподозрили. Я ведь не хочу, чтобы твой план сорвался. - Два омута были уже совсем близко от лица. Смотреть в них было невозможно, но не смотреть - немыслимо. - Мне будет немного обидно, что ты меня забудешь, но это ничего, зато я буду помнить тебя.
Вампир улыбнулся еще шире, уже не скрываясь обнажая клыки, и припал к незащищенному горлу Маэглина. Тот дернулся, но звезды почти сразу закружились перед глазами беснующейся метелью, а потом на них пала Тьма. Лорд Дома Крота обмяк в руках оборотня, невидящими глазами глядя в небо. Полуживые от страха орки, вжавшись в стену и не смея даже дышать, с благоговейным ужасом наблюдали за трапезой третьего коменданта.
Окружные горы, Гондолин, год пятьсот третий от прихода нолдор в Белерианд, весна
Сквозь закрытые веки настойчиво пробивался солнечный свет. Он словно требовал чего-то важного, вытягивая со дна темного колодца, в котором неизвестно сколько по счету ударов сердца пребывало помутившееся сознание. Но свет был непреклонен, и Маэглин, наконец, приоткрыл глаза. Чтобы тут же застонать и закрыть их снова.
Что с ним случилось? В голове ужасный шум, все мутится и плывет перед глазами, а тела он почти не чувствует. Да что же такое? Он попытался сосредоточиться. Получилось не сразу, но он хотя бы понял, что лежит на чем-то влажном и твердом, да еще и впивающемся острыми гранями в руки и бока. При этом во рту явственно стоит привкус крови, а все тело ломит так, будто по нему проскакал табун диких лошадей.
Ломион полежал еще какое-то время, пытаясь понять, в каком состоянии находится его роа, поскольку состояние фэа явно оставляло желать намного лучшего. Похоже, у него все-таки ничего не сломано. Просто все мышцы затекли и ужасно ноют, а вот боль в голове имеет совсем другую природу. Но не перепил же он накануне, чтобы теперь было так паршиво? Да и потом, что это за странный гул постоянно отдается в ушах? Река???
Лорд Дома Крота очень медленно и аккуратно открыл глаза. Да, река. Всего в пяти шагах от него по камням с грохотом перекатывается поток. А вот почему он в такой неудобной позе? Да еще и руки вывернуты за спину. Почему он не может пошевелиться? Что-то мешает, но что? Может быть, он запутался в одежде... или... Веревки!?!
Воспоминание обожгло жаркой волной. Орки!!! Проклятые урук поймали его и потащили в плен! Он пытался вырваться, но у него не было сил. Стрела... отравленная... он залез на плато, а потом... потом его, кажется, несли... узкая горная тропа... орочья ругань... острые камни и пропасть у самого лица... Великие Валар! Эру Создатель!!! Неужели эти твари решили, что он разбился и не стали лезть за ним!?! Хотя воистину, чего еще ожидать от этих трусов...
Так, спокойно. Теперь главное без глупостей. Если они и правда ушли, то он найдет способ освободиться. Главное, не привлечь нежелательного внимания. Ох, ну что теперь, еще и какая-то пелена перед глазами, да что ж такое? Слезы?... Ладно, не важно. Все не важно, главное выпутаться из веревок. Ага, вот и острый камень, отлично. Ммммм.... запястье теперь придется вправлять, но уж что ж поделаешь. Так, теперь другая рука... Уфффф.... как же хо... как же все болит.... ну хотя бы ползти мы можем... вода...
Маэглин окунул голову в реку и жадно пил, пока от ледяной воды не начало сводить челюсть. Мокрые волосы прилипли к лицу и шее, но в голове слегка прояснилось. Осторожно сев и массируя поврежденное запястье, Лорд Дома Крота, наконец, поднял лицо и увидел, откуда же он упал.
Гкхм... не удивительно, что они решили, что я разбился насмерть. Странно, что это вообще не так. Эта мысль вызвала беззвучный нервный смешок, скоро перешедший в не менее нервный хохот, так что Ломиону пришлось прикусить перчатку, чтоб его не услышали. Наконец, хоть немного успокоившись, он, пошатываясь поднялся. Мда, с координацией были изрядные проблемы, но ноги все же держали. Но теперь перед Сыном Сумерек вставала еще одна почти что неразрешимая задача - как в таком состоянии подняться по почти что отвесному уступу. Лорд Дома Крота немного побродил вокруг, то и дело спотыкаясь и упираясь рукой в каменный скат, но из всех его успехов оказался лишь найденный кинжал. Странно, что они не забрали его с собой. Может, он выпал у одного из этих выродков, когда они пытались остановить мое падение? Ладно, сейчас он куда более кстати. Маэглин сунул кинжал за пояс, надо было что-то решать. Нет, залезть наверх он точно не сможет. Остается только идти вниз по течению и молиться, чтобы каменистая насыпь не превратилась в стену, иначе его смоет река. Чтож, так и сделаем.
***
Уже в сумерках Лорд Дома Крота, окончательно измученный и обессилевший, в порванной и кое-где окровавленной одежде добрался до своей тайной кузницы. Там, через несколько дней его нашли Стражи Долины, посланные Владыкой на его поиски. Маэглин был крайне бледен, еще более замкнут, а, когда стражи вошли в кузницу, без остановки ковал как сумасшедший. Весь путь до Города он молчал, ограничившись лишь тем, что отвечать будет перед Королем. Впрочем, видя его состояние нолдор и сами не спешили его ни о чем расспрашивать. Весть же о его возвращении облетела весь город в считанные минуты. Эльфы всех Домов выбегали на улицы, чтобы самим увидеть королевского племянника и убедиться, что он и правда жив. У многих из них отлегло от сердца, ведь с момента его ухода над Городом словно лежала тень. Они улыбались и махали ему рукой, но Маэглин с трудом узнавал знакомые лица. Пока не увидел в толпе одно единственное, нежное и прекрасное лицо.
"Маэглин вернулся!" - эта весть быстро облетела город, и не последними услышали ее в доме Туора.
- Я пойду его встречать! - крикнула мужу Идриль, у которой будто камень свалился с души.
- Но я не думаю, что он сейчас будет рад видеть меня, - ответил тот. - Думаю, я подойду к нему позже... попрошу прощения за рану.
- Хорошо! - крикнула Идриль уже от дверей. Ей не терпелось увидеть брата. Теперь все будет по-иному! Она не будет отталкивать его холодностью и страхом, она согреет его своим теплом и он станет совсем другим... Быть может, и эта искаженная любовь покинет его, и он станет ей просто другом и братом...
Идриль бежала по белым улицам - легконогая, быстрая как ветер. Толпа, собравшаяся у ворот, расступилась перед королевной...
Словно солнечный луч возник перед Маэглином, прекрасный и теплый, озаряющий все вокруг себя, смывающий усталость с души и тела. Он знал его, столько раз тянулся к нему в безнадежной попытке получить толику этого тепла. Он помнил, что рвался к этому свету из глубин тьмы, куда чуть не канул в своем отчаянном падении, но... Сейчас он слишком устал.
Толпа расступилась, образовав вокруг дочери Короля и ее братом свободное пространство, но Ломион не заметил этого. Он, не поднимая головы, подошел к Идрили и молча опустился перед ней на одно колено, глядя на мостовую у ее ног.
На нем был плащ с чужого плеча, рваная одежда, а на лице многочисленные ссадины. Перебинтована кисть левой руки, запавшие глаза. Сейчас Владыка Дома Крота был настолько похож на своего отца, что Идриль невольно вздрогнула. И больше всего был похож лихорадочный блеск в глазах, хоть и приглушенный опущенными ресницами.
Он очень утомлен и, похоже, ранен... И сейчас так похож на отца, особенно взгляд - страстный, с лихорадочным блеском... Идриль даже вздрогнула от неожиданности - никогда она не видела Маэглина таким.
- Как я рада... Но... зачем ты?.. Ты ранен, встань, пожалуйста, пойдем, тебе нужно отдохнуть, я позову целителя... - От радостного волнения она говорила обрывками фраз, не так как привыкла - плавно и красиво.
Идриль наклонилась к Маэглину, взяла его за руку, потянула вверх... И чуть не вскрикнула - рука у него была еще холоднее обычного. Но усилием воли королевна даже не подала виду, что ее это напугало - она продолжала ласково улыбаться, глядя прямо в яркие черные глаза.
Маэглин, пошатнувшись, поднялся, но устоял. Впрочем, упасть бы ему все равно не дали стоявшие рядом воины, готовые подхватить строптивого Лорда, всю дорогу отказывавшегося от их помощи.
- Я... прости меня. - Голос у него стал хриплым и немного надтреснутым. Так бывает, когда много времени проводишь в горах. Ломион, кажется, хотел сказать еще что-то, но осекся и замолчал.
- Прости и ты меня, Маэглин. О, как я рада, что с тобой не случилось... - Идриль не стала говорить, что именно могло случиться, боясь вновь обидеть брата. Она снова взяла его за руку. - Пойдем же, тебе надо отдохнуть. Ты ранен?
Он позволил ей увлечь себя за собой. Толпа расступалась перед ними, радуясь столь мирному воссоединению.
"Она... просит прощения... за что?.. Какая теплая у нее улыбка, раньше она так не улыбалась... мне..." Мысли все еще путались, но надо было отвечать. Маэглин облизал пересохшие губы, с того момента, как он очнулся у реки, ему постоянно хотелось пить. Видимо, это было следствие яда.
- Да... нет... не совсем. Я вывихнул запястье. Это не важно. Я... рад, что вернулся, и что ты... - Он прикусил губу. - Владыка наверно гневается... Надеюсь, с Туором все в порядке? Я не должен был уходить...
- С Туором все хорошо, и он очень жалеет, что ранил тебя, - ответила Идриль слегка удивленно - раньше Маэглин всегда произносил имя ее мужа с презрением и насмешкой, хотя и хорошо замаскированными, а сейчас он, казалось, искренне волновался. - Отец... да, не буду скрывать, он гневался - но и очень беспокоился за тебя. Мы все очень, очень рады, что ты вернулся, - говорила она, увлекая Маэглина вперед, к его дому.
Лорд Дома Крота не особенно следил, куда именно они идут. В общем-то ему было все равно, главное, что тут до него не могли добраться прихвостни Моргота. А еще рядом была Идриль...
- Тогда мне лучше сразу пойти к Владыке. - Маэглин выдавил из себя улыбку. - Ему ведь нужно решить, что делать со мной теперь.
- Нет, нет! Зачем прямо сейчас? Ты устал, тебе больно. Мой отец - не Моринготто, чтобы мучить тебя вопросами в таком состоянии. Главное, что ты вернулся. Когда отдохнешь, тогда он позовет тебя.
При звуке этого имени Ломион невольно вздрогнул и остановился.
- Не... - Он взял себя в руки. - Нет, лучше уж я скажу ему все сразу, чем ждать и терзаться неизвестностью. Он волен покарать меня так, как считает нужным, но я должен сообщить то, что видел. Это касается безопасности всего Гондолина, так что идем. - И Маэглин сам потянул Идриль за руку, увлекая ее к королевскому дворцу. Он дышал тяжело и немного сбивчиво, но в глазах зажглась та самая решимость, что когда-то давно привела Сына Сумерек в Гондолин.
- Хорошо, - раз уж ее брат так взволнован - вряд ли он сможет спокойно оставаться в постели, может быть, и лучше, если все прояснится сразу. Идриль постаралась успокоить Маэглина:
- Отец не будет наказывать тебя - ведь ничего плохого не случилось, верно?
Конечно, ничего плохого не могло случиться - если бы Маэглина схватили - Моргот не отпустил бы его на свободу. Он говорил об опасности для Гондолина - ох, неужели ее дурные предчувствия сбудутся? Она так надеялась, что это лишь пустые страхи... Зря, зря отец тогда не послушал Владыку Ульмо...
Они были уже почти у ступеней парадного крыльца. На висках Маэглина выступили бисерины пота, но он продолжал идти, все ускоряя шаг.
- Случилось. Я нарушил его волю. Я уже давно ее нарушал. Я уходил и приходил, когда мне захочется, но теперь это больше продолжаться не может. Орки шныряют у самых наших границ и... - Он, не договорив, закашлялся.
- И что??? - На вершине лестницы стоял Тургон, сверху вниз глядя на приближающуюся пару. Казалось, лицо Короля застыло, как посмертная гномья маска.
- Отец! - Идриль видела, как он взволнован, давно уже у него не было такого лица... разве что после возвращения с Нирнаэт. Она хотела кинуться к Тургону, но для этого пришлось бы бросить Маэглина - нет, не надо, это может его ранить, а сейчас ему нужны все силы и вся ее поддержка.
Маэглин поднял еще больше побледневшее лицо на Короля и хотел было ответить, но Тургон не позволил сыну сестры заговорить. Стремительно сбежав с лестницы, Владыка Гондолина коротко обнял племянника за плечи, а потом увлек за собой в свои покои.
Оказавшись там, он усадил Маэглина и Идриль в кресла, вручил Ломиону кубок с вином и, сев напротив, приказал:
- Вот теперь расскажи все, что случилось с того момента, как ты покинул Дворы Мечей.
Лорд Дома Крота глубоко вздохнул, отхлебнул из кубка и, собираясь с мыслями, потер переносицу.
- Да, мой Король. Я… поступил глупо, необдуманно и жестоко. – Маэглин криво усмехнулся. – Не думал, что когда-либо скажу это, но смертный был прав. Я просто потерял голову. Мысль о том, что ты назначил его проверять мою работу, просто меня взбесила. Конечно, я не должен был предлагать ему поединок. Это ребячество – так тешить пострадавшее самолюбие, но я не мог с собой совладать. – Маэглин опустил глаза, понимая, что Идрили слышать его исповедь крайне неприятно. – Прости меня, сестра и госпожа моя. Мне очень жаль, что я подверг твоего супруга опасности из-за глупой гордости, ведь его вины и вовсе не было в этом. И я еще более виноват, что вместо того, чтобы ответить за свой поступок, сбежал из города, как будто сумасбродный мальчишка. Но… я просто боялся, что могу причинить кому-либо вред. Особенно Туору, если вдруг он захотел бы поговорить со мной. Я… я был слишком зол и обижен. – Ломион немного поболтал вино в кубке и снова выпил. – В первую очередь на самого себя. Я не хотел никого видеть, поэтому попросил Салганта скрыть мой уход. Несчастный менестрель, его дружба сделала его заложником моего безрассудства и необузданности. – Маэглин снова вздохнул. - Но, так или иначе, я собрался и ушел к границе Окружных Гор. Я хотел поработать в кузнице, отвлечься от всего происшедшего, подумать, что теперь делать дальше… Но я так увлекся своими мыслями, что не сразу заметил орочью шайку, рыщущую неподалеку. Они бродили у самого перевала, почти найдя проход в долину. Признаться, я даже обрадовался увидев их. Теперь мне было на ком выместить гнев. Так что я, не раздумывая, напал на них. Двоих или троих я убил, но они оказались достаточно опытны, так что я угодил в ловушку. – Сын Арэдэли перевел дух, глядя в наполовину опустошенный кубок. Тургон молчал, ожидая продолжения. Лицо Короля не выражало никаких чувств, но Идриль видела, что отцу больно и горько слышать этот рассказ. Маэглин вновь собрался с мыслями, снова отхлебнул и продолжил. – Они схватили меня. Я был ранен отравленной стрелой и парализован. Пытался сбежать, но не получилось. Очнулся я уже по пути на север. Меня несли связанного по рукам и ногам. В голове все путалось, но я понял, что мы поднимаемся по отвесной тропе через перевал. Подо мной была пропасть, и я… скинулся вниз. Я надеялся разбиться, чтобы не попасть… к нему. Но, похоже Намо был милостив ко мне больше, чем я того заслуживаю. Я пришел в себя на дне ущелья на берегу реки. Не знаю, сколько пролежало там мое тело, пока фэа блуждала где-то иными тропами. Урук, судя по всему, решили, что я погиб и не полезли за мной. По крайней мере, их следов я больше не видел. Я кое-как смог освободиться и добраться до своего тайного убежища. Там меня и нашли Стражи. – Ломион поднял на Тургона до того опущенное лицо. – Но, мой Король, теперь он наверняка знает, что Тайный Город в долине Тумладен! Орки ушли и донесли ему о путях, которыми прошли!!! – В хриплом голосе Маэглина послышалось отчаяние. – И это моя вина! Если бы я не повел себя опрометчиво, если бы не был столь самонадеян и горд, они бы ничего не узнали! – Племянник Короля отбросил кубок и почти упал на колени перед своим Владыкой, не смея поднять на него глаза. – Суди меня, брат моей матери, прошу тебя! Я виновен перед тобой и этим городом. Перед всем его народом! Я… - Ломион с трудом сдерживал слезы на дрожащих ресницах. – не заслуживаю прощения…
В повисшей тягостной тишине было слышно, как внизу на площади бьют фонтаны. Тургон сидел так же неподвижно, тяжело опершись подбородком на подставленную ладонь. Глаза Короля были прикрыты, и какие картины видел сын Нолофинвэ под опущенными веками, оставалось только гадать.
Вот оно! Идриль задохнулась от страха, стараясь не показать его - и ей стоило всех сил сохранить лицо спокойным. Вот оно, дурное предчувствие, что терзало ее, указывая на Маэглина, как на причину страшной беды, коей суждено постичь Гондолин. Но… он сам не так уж виноват… или виноват? Нет, она дала себе слово не отталкивать Маэглина, если… если только он не сотворит зло намеренно. Здесь он не так уж виноват… безрассудство, гнев, обида… но настоящего зла в нем не было. И он так сожалеет! Он не виноват… Идриль не хотела говорить первой, ожидая, что скажет отец.
Маэглин замолчал, обессиленно опустив голову и руки и ожидая слов Тургона, а Владыка Белого Города все также сидел, молча обдумывая случившееся. Но, наконец, тяжелые веки поднялись и пронзительный, словно ветра Хэлкараксэ взгляд впился в склоненную голову Ломиона.
- Что ж. - Слова Короля падали медленно и неотвратимо. - Раз ты отдаешь себя на мой суд, сын моей сестры, да будет так. Я судил. - Маэглин чуть заметно дернулся, но головы не поднял. - Ты виновен в вызове на поединок Лорда Туора, супруга твоей сестры Идрили. В том, что поднял оружие на родича и спровоцировал его поднять оружие на тебя. Ты виновен в том, что подстрекал Лорда Дома Золотой Арфы покрывать твои замыслы и утаить их от Короля на его Суде. Ты виновен в том, что нарушил закон этого Города и покинул его пределы. И ты виновен в том, что соглядатаи Врага узнали о тайных тропах, что ведут в Гондолин. - Тургон замолчал, выдерживая паузу, а потом неожиданно встал с кресла и опустился на пол рядом с племянников, обняв того за плечи и положив растрепанную голову себе на плечо. - Да, ты виновен во всем этом, а более всего в том, что не пришел ко мне и не рассказал об истинных причинах, что так долго терзали твое сердце. Что скрыл от меня правду, заставив думать, что в моей семье царят мир и понимание. Но и я виновен в этом не меньше. Я виновен в том, что закрыв свое сердце от чужих страданий, предпочел не видеть их и не замечать. И мое незнание и нежелание видеть их привело к такому исходу. И теперь мы оба должны понести расплату. Отныне, сын любимой сестры моей, ты больше не сможешь покидать пределы этого города, даже ради столь любимой тобой добычи руд. С этого дня я повелю перенести все твои инструменты, материал и работы в Дом Мечей, а твоя кузня будет заброшена. Также я отстраняю тебя от участия в Совете Гондолина до тех пор, пока ты не оправишься от пережитого в плену страха и не сможешь вновь исполнять обязанности советника и военачальника. На это время твое место в совете займет Туор, однако он не будет больше проверять работ твоих оружейников. - Тургон аккуратно поднял голову уткнувшегося ему в плечо Маэглина. - Ты поступил глупо, безрассудно и необдуманно. Но и мужественно, пытаясь пожертвовать собой ради нашего народа. И потому, - Король ласково улыбнулся и погладил Ломиона по волосам. - я прощаю тебя, Маэглин. Ибо не хочу, чтобы в этом городе более лилась кровь, а, тем более, кровь родичей. Но и в ответ я хочу, чтобы ты кое-что пообещал мне сейчас. Дай слово мне и Идрили, что больше между вами не встанет тени. Что ты смиришь в себе чувства, которые носишь в своем сердце, и будешь ей добрым братом, а мужу ее Туору другом и соратником. Иначе же, недолго останется Дому Финвэ пребывать среди живых Арды.
Сын Арэдэли, уже не скрывая своих слез, через силу улыбнулся.
- Твой суд... как всегда... справедлив... Владыка. - Он сглотнул и, утерев лицо, обернулся к Келебриндали. - Я даю слово, что между нами больше не будет тени, сестра моя. Прости за все неприятности, что я тебе причинил. Я... больше не потревожу твой покой и покой твоего дома. Примешь ли ты это обещание? - Лорд Дома Крота протянул Идрили бледную исхудавшую ладонь.
- Конечно, о брат мой! - Идриль крепко сжала протянутую ладонь обеими руками - какая она холодная! Но она согреет ее своим теплом, она больше не будет сторониться Маэглина. Ей показалось, что рука Ломиона, и правда, стала немного теплее. Тогда она отпустила ее - но только для того, чтобы обхватить руками лицо брата и легко поцеловать его в лоб.
- Да не будет отныне между нами никаких обид, Ломион! - сказала она. - Лишь один брат у меня в Гондолине - и тем более он драгоценен, что другого нет и не будет здесь. И для меня, и для мужа моего ты будешь отныне любимым родичем! Туор всегда признавал твое превосходство, брат мой, и готов протянуть тебе руку дружбы - навеки! Мы знаем, что ты всегда будешь нам другом!
Идрили показалось, что при этих словах в глазах Маэглина мелькнула тень ужаса и тьмы, но она быстро ушла - наверное, ей просто показалось.
- Спасибо... сестра... - Едва слышно прошептал Маэглин, стараясь не потерять сознания. Близость Келебриндали внезапно вызвала во всем теле такую слабость, что он едва не упал, несмотря на то, что и так полусидел на полу. Но тут его и Идриль заключил в объятия Тургон, прижав дочь и племянника к груди.
- Я рад, что теперь все недомолвки и недопонимания позади, дети мои. - Король был крайне рад тому, что двое столь дорогих его сердцу эльдар наконец-то примирились. - Но теперь, Маэглин, тебя немедля нужно показать лекарям. Ступай, тебя проводят домой. Целители займутся твоими ранами, ведь чем быстрее излечится твое роа, тем проще будет фэа забыть о неприятностях. Завтра же я велю устроить пир в честь твоего благополучного возвращения, дабы все жители города могли порадоваться ему вместе с нами.
- Я провожу тебя, - Идриль, улыбнувшись, вновь сжала руку Маэглина.
- Спасибо. - Он снова кивнул, на этот раз уже более спокойно и поднялся с пола.
- Хорошо. - Тургон тоже кивнул. - До завтра, дети мои, и да хранит вас милость Владык.
Продолжение следует...
Часть пятая
Ангбанд, год пятьсот третий от прихода нолдор в Белерианд, весна
От воды поднимался пар, приятно щекоча разгоряченные тело и лицо. Если бы Маэглину еще пару дней назад кто-то сказал, что в Железной Крепости можно принимать ванну, Владыка Дома Крота посмеялся б подобной шутке. Однако теперь, нежась в горячей, приправленной какими-то целебными маслами бадье, ему было не до смеха. Лугморн в точности выполнил приказание своего Владыки. Ломион почти не помнил, что с ним было после осанвэ (брррр, страшно подумать!) с Морготом, но очнулся он у целителей-людей, по своему внешнему виду похожих на восточников. Они долго и тщательно промывали раны и ушибы эльфа какими-то снадобьями, пока те почти что полностью не затянулись, а его самого поили горьким настоем на полынной траве. Маэглину настой не нравился, но от него его то и дело клонило в сон, так что помешать знахарям делать свое дело он все равно не мог. А потом к нему в комнату (после камеры кажущуюся почти уютной) заявился улыбающийся Лугморн с парочкой слуг-северян и пригласил "прекрасного гостя" совершить омовение.
Гордо отказаться Маэглин не решился и теперь нежился в огромной дубовой кадке, куда могло поместиться двое таких как он. Однако особого удовольствия смывая с себя грязь, нолдо не испытывал. И причиной тому был тот же Лугморн. Оборотень, совершенно не стесняясь, отослал всех прислужников и сам подливал воду и благовония в бадью. Когда Маэглин, уже усаженный в кадку, понял, что вражий прихвостень собирается остаться с ним один на один, он холодно попросил того за дверь, но артаир только расхохотался, сощурив змеиные глаза, лучащиеся весельем. Он не мог больше применять к эльфу физических пыток, но наслаждаться видом униженного и раздосадованного Лорда Гондолина позволял себе вовсю.
И хотя формально теперь они стали союзниками, Маэглина по-прежнему мутило от одного вида каукарэльда. И тому это, похоже, нравилось. Поэтому, чтобы не видеть ненавистное ухмыляющееся лицо, Лорд Дома Крота почти по самую переносицу погрузился в воду и принялся думать о приятном - о возвращении. Неужели скоро, совсем скоро он выберется из этой поганой крепости и снова окажется в Гондолине. Увидит его фонтаны, белые стены, сады, парки и самое главное - Идриль. Конечно, она не ждет его, но это не важно. Зато теперь у него появится шанс. Пусть призрачный, еле уловимый, но он его не упустит. Он выберется из этого кошмара, и она будет рядом. Пусть пока она сама этого не знает, но теперь она принадлежит ему. Больше никакие стены, никакие законы, никакие знамения не смогут их разделить. Он разрушит все, что ему мешает, и ее рука будет в его руке. Он наконец-то обретет то, чего так долго желал. Наконец-то вдохнет аромат ее волос и сожмет в объятиях ее гибкий стан. Больше не будет стыдливого страха от собственных желаний. Не будет недомолвок и встреч урывками. Он станет владыкой этого Города, а она - его Королевой. И тогда он возьмет то, что пристало Королю...
Резкий рывок за подбородок вырвал Владыку Дома Крота из радужных грез, а по ушам ударил жестокий хохот. Лугморн вздернул нолдо над кадкой и притянул к себе, продолжая хохотать.
- Так вот каковы изнутри благостные эльдар, когда думают о женщинах! - Отсмеявшись, довольно произнес артаир, буквально прильнув к своему мокрому собеседнику. Ошарашенный Маэглин не сразу сообразил, как выглядит, но вырваться из стальной хватки оборотня в первый момент не смог, а неудачные попытки освободиться теперь стали бы еще более жалкими, так что приходилось лишь ненавидяще смотреть в сузившиеся вертикальные зрачки и молчать. - Знаешь... - Задумчиво прошептал вампир в самое ухо Ломиону. - Таким ты мне даже больше нравишься. Жаль, что ты не ответишь мне взаимностью, ну да ничего. - Острый ноготь оборотня почти нежно провел вдоль тонкого шрама на щеке нолдо. - Я буду достаточно утешен, зная, что ты обрел счастье в объятиях дочери Тургона. - Лугморн так же резко и неожиданно толкнул пленника обратно, Маэглин не удержал равновесия и, расплескав вокруг себя воду, с размаху плюхнулся в кадку. - А теперь вытрись. - Рядом упало полотенце и властный голос оборотня добавил откуда-то из дверного проема. - Через час тебя хочет видеть Владыка. Не разочаруй его и приведи себя в более... подобающий правителю вид. - И комендант, тихо посмеиваясь, вышел.
Лорд Дома Крота, снедаемый стыдом и бессильной злобой, уронил пунцовое лицо в колени и вновь погрузился в почти холодную воду.
***
Пленника - или уже слугу и союзника? - Мелькор усмехнулся, подумав об этом - вновь ввели в тронный зал Ангбанда. Приказы Повелителя Тьмы выполнили в точности - эльф был отмыт от крови и грязи и казался вполне здоровым. Ему вернули его же одежду - правда, слегка порванную. Впрочем, это не страшно - после скитаний в горах едва ли можно выглядеть как после посещения королевского дворца. Он больше не был связан, но орки держались поблизости, готовые схватить его при малейшей попытке к бегству или сопротивлению. Лицо Маэглина было мрачным, но решительным. Возможно, он раздумывает о том, как сбросит чары сильнейшего из обитающих в Эа и будет снова жить в свободе и довольстве среди родичей?
Мелькор поманил эльфа к себе, мысленно приказав остальным стоять на месте. Маэглин покорно приблизился, опустив глаза.
Но это ему не помогло. При отсутствии аванирэ Мелькору вовсе не нужно было запугивать пленника взглядом, он вновь легко вошел в разум Маэглина. Итак... Все было по-прежнему - любовь и вожделение, ненависть, гордыня, жажда власти ... и самое главное - страх. Теперь Мелькор не искал знаний - он уже выпотрошил эльфа в прошлый раз, выпив его до дна. Мысли о возможности бегства и неподчинения и впрямь копошились в его ничтожном умишке - пускай. Мелькор знал, как действовать, чтобы эти мысли не превратились в поступки. Самое надежное - действовать через страх... Впрочем, эти эрухини такие глупые - есть у них чувства и посильнее... Например, любовь. Она может преодолеть страх. Но сейчас это и хорошо, что она сильнее... Если бы любовь Маэглина была чистым, цельным чувством, чуждым корысти или себялюбия - Владыка Тьмы бы ничего не смог сделать. Но любовь Маэглина была следствием Искажения - незаконной и извращенной, запятнанной вожделением, и потому Мелькору было нетрудно зацепить за нее свою "метку" - пятно истинной Тьмы. Теперь Маэглин не смог бы сокрыться от взора Владыки Арды, даже если бы он собрал все силы своей души. Он не сможет это сделать - пока не уничтожит в себе искаженную любовь. А это он делать не станет... да и не сможет. Во всяком случае, по собственной воле. А поскольку квэнди устроены так, что это глупое чувство они, однажды испытав, проносят сквозь свою длинную, почти бесконечную жизнь - то теперь Маэглину никогда не избавиться от Тьмы в себе ... и от подчинения ему, Мелькору. На всякий случай Мелькор оставил такую же метку и на страхе Маэглина - страхе перед болью и смертью, который тот испытал здесь, в Железной Темнице. Еще один якорь, еще одна зацепка... Готово. Пока Маэглин испытывает эти два чувства - свою искаженную любовь и страх перед Ангбандом - он не посмеет нарушить волю Владыки Тьмы. И выполнит все его приказы.
Мелькор вновь вернулся в Зримый Мир. Эльф, слабый Воплощенный, не смог устоять на ногах после мысленного соприкосновения с могучим Айну, и в бессилии полусидел на полу, тяжело дыша.
- Встань, - мысленно приказал ему Мелькор, испытывая свои чары.
Маэглин послушно поднялся, хотя это стоило ему немалого труда. Мелькор почуял исходящий от него страх - эльф понял, что не может противиться его прямому приказу.
- Итак, благородный Маэглин, будущий правитель города Гондолина, - Владыка Ангбанда заговорил вслух. - Прежде чем ты покинешь нас, я должен объяснить тебе кое-что. Как ты уже понял, теперь ты не сможешь противиться моим приказам. Сейчас ты в этом убедишься еще раз.
Мелькор обратился к Лугморну:
- Отдай ему кинжал.
Артаир быстро приблизился к эльфу, вытащив из-за пояса кинжал Маэглина и подал ему оружие рукоятью вперед. Маэглин принял клинок. Тут же у него в голове мелькнула мысль - ударить ненавистного оборотня, который так мучил и унижал его - но Мелькор быстро подавил это желание и вложил в разум эльфа другое - поднять кинжал к собственной шее и слегка надавить...
И этому приказу Маэглин не смог противиться, с ужасом чувствуя, что сейчас он может перерезать себе горло, если прикажет Владыка... Мелькор усмехнулся, с наслаждением смакуя его страх, и, наконец, приказал эльфу опустить руку.
- Теперь ты все понял? Ты сейчас полностью в моей власти - и сделаешь все, что я прикажу. Мой приказ достигнет твоего разума на любом расстоянии - не думай, что в Гондолине, ты освободишься от моей власти. Я буду видеть и слышать все, что видишь и слышишь ты. Далее. Аванирэ теперь недоступно тебе в полной мере - но ты можешь закрыться от любого разума, кроме моего. Советую тебе так и сделать, - на самом деле этот "совет" тоже был приказом - и Маэглин послушно исполнил его. Разум его взорвался страхом, и Мелькор вновь усмехнулся.
- Не бойся, - произнес он с издевательским утешением, - я не буду приказывать тебе постоянно - только в тех случаях, когда это нужно мне. В другое время ты будешь свободен. Теперь мои слуги проводят тебя туда же, где встретили. Какую сказку ты расскажешь своим сородичам - меня не волнует, думаю, ты достаточно умен, чтобы придумать нечто правдоподобное. Тебе дадут охранный знак, - Мелькор посмотрел в сторону Лугморна и тот поклонился, показывая, что он понял распоряжение, - и ты можешь показать его любому из моих слуг, чтобы тебя не тронули, когда начнется битва. Я выполняю свои обещания - и если ты не будешь столь глуп, что дашь себя убить - ты получишь и власть над Гондолином и свою Владычицу. Это все.
***
Ветер, холодный и гордый, вновь овевал лицо Владыки Дома Крота, но этот ветер не был послушен воле Короля Мира, Пресветлого Манвэ Сулимо. У него, как и у Маэглина, был свой хозяин. Так же, как у гор под его ногами и звезд над головой. Ломион глубоко вдохнул почти зажившими легкими, с наслаждением втягивая морозный воздух. Правда он был немного разочарован, что они вышли из Железной Темницы ночью, но что еще можно было ожидать от созданий Тьмы, к тому же ведомых мерзким каукарэльда. Да и сам он не Сын ли Сумерек, чтобы больше любить ночь, а не день.
Их небольшой отряд, состоящий из третьего коменданта, десятка орков и самого Маэглина, расположился на узком, выдающемся над Анфауглит уступе в нескольких сотнях шагов от одного из потайных выходов из крепости. Орки боязливо жались к стене горы, опасаясь ненароком свалиться с крутого склона, а оборотень и эльф, наоборот, стояли на самом краю друг против друга и глядя на молчаливую, замершую у ног долину. Когда-то полную жизни, а теперь искалеченную могучей волей, но оттого не менее впечатляющую.
Ветер развевал смоляные волосы невольных союзников, а звездный свет озарял одинаковую бледность их лиц.
- Дальше ты пойдешь без меня. - Тихий, шелестящий голос Лугморна легко перекрыл свист ветра. - Но не волнуйся, эти славные воины помогут тебе не сбиться с дороги. - Оборотень изогнул точеные губы в уже знакомой усмешке. - Вот, возьми.
На узкой ладони, с длинными и тонкими, но такими сильными пальцами лежала причудливая брошь. Серебряная змея с изумрудными глазами обвивалась вокруг сломанной белой лилии. Украшение было столь изящным, а качество его столь высоким, что казалось, будто каждая чешуйка на теле змеи переливается в лунном свете, а лепестки цветка трепещут от ветра. От столь прекрасной работы у Маэглина на мгновение перехватило дух и он даже забыл, что принимает ее из рук врага. Впрочем, змея была слишком похожа на своего владельца, чтоб забыть об этом надолго.
- Это мой личный герб. - С улыбкой глядя на завороженное лицо бывшего пленника, произнес Лугморн. - Его знает даже самый тупой орк в крепости, так что не бойся, тебя по нему легко узнают. А своим скажешь, что сам сделал его, мне будет приятно. - Артаир тихо рассмеялся.
Маэглин стиснул зубы, но промолчал и аккуратно спрятал брошь в одежде.
- Теперь я могу идти? - Ему не терпелось побыстрее убраться от этого змеиного взгляда, и он не мог скрыть своего желания, хотя и понимал, что только раззадоривает Лугморна.
- Нет. Осталось еще одно. - Оборотень улыбнулся шире, и Ломиону показалось, что его клыки стали больше. - Я хочу на прощание оставить тебе еще один свой подарок.
- Подарок? - Маэглин чувствовал подвох, но почему-то не мог пошевелиться. Два зеленых омута снова затягивали в себя, погружая с головой, но чья именно воля действует на него, Моргота или самого Лугморна, нолдо так и не понял.
- Да, подарок. - Каукарэльда был уже совсем рядом, его ледяная рука обвила шею Владыки Дома Крота, приподнимая его лицо. - Ты забудешь обо всем, что здесь было, чтобы никто из твоих сородичей не смог раскрыть тебя. Не навсегда, на время. Но этого достаточно, чтобы тебя не заподозрили. Я ведь не хочу, чтобы твой план сорвался. - Два омута были уже совсем близко от лица. Смотреть в них было невозможно, но не смотреть - немыслимо. - Мне будет немного обидно, что ты меня забудешь, но это ничего, зато я буду помнить тебя.
Вампир улыбнулся еще шире, уже не скрываясь обнажая клыки, и припал к незащищенному горлу Маэглина. Тот дернулся, но звезды почти сразу закружились перед глазами беснующейся метелью, а потом на них пала Тьма. Лорд Дома Крота обмяк в руках оборотня, невидящими глазами глядя в небо. Полуживые от страха орки, вжавшись в стену и не смея даже дышать, с благоговейным ужасом наблюдали за трапезой третьего коменданта.
Окружные горы, Гондолин, год пятьсот третий от прихода нолдор в Белерианд, весна
Сквозь закрытые веки настойчиво пробивался солнечный свет. Он словно требовал чего-то важного, вытягивая со дна темного колодца, в котором неизвестно сколько по счету ударов сердца пребывало помутившееся сознание. Но свет был непреклонен, и Маэглин, наконец, приоткрыл глаза. Чтобы тут же застонать и закрыть их снова.
Что с ним случилось? В голове ужасный шум, все мутится и плывет перед глазами, а тела он почти не чувствует. Да что же такое? Он попытался сосредоточиться. Получилось не сразу, но он хотя бы понял, что лежит на чем-то влажном и твердом, да еще и впивающемся острыми гранями в руки и бока. При этом во рту явственно стоит привкус крови, а все тело ломит так, будто по нему проскакал табун диких лошадей.
Ломион полежал еще какое-то время, пытаясь понять, в каком состоянии находится его роа, поскольку состояние фэа явно оставляло желать намного лучшего. Похоже, у него все-таки ничего не сломано. Просто все мышцы затекли и ужасно ноют, а вот боль в голове имеет совсем другую природу. Но не перепил же он накануне, чтобы теперь было так паршиво? Да и потом, что это за странный гул постоянно отдается в ушах? Река???
Лорд Дома Крота очень медленно и аккуратно открыл глаза. Да, река. Всего в пяти шагах от него по камням с грохотом перекатывается поток. А вот почему он в такой неудобной позе? Да еще и руки вывернуты за спину. Почему он не может пошевелиться? Что-то мешает, но что? Может быть, он запутался в одежде... или... Веревки!?!
Воспоминание обожгло жаркой волной. Орки!!! Проклятые урук поймали его и потащили в плен! Он пытался вырваться, но у него не было сил. Стрела... отравленная... он залез на плато, а потом... потом его, кажется, несли... узкая горная тропа... орочья ругань... острые камни и пропасть у самого лица... Великие Валар! Эру Создатель!!! Неужели эти твари решили, что он разбился и не стали лезть за ним!?! Хотя воистину, чего еще ожидать от этих трусов...
Так, спокойно. Теперь главное без глупостей. Если они и правда ушли, то он найдет способ освободиться. Главное, не привлечь нежелательного внимания. Ох, ну что теперь, еще и какая-то пелена перед глазами, да что ж такое? Слезы?... Ладно, не важно. Все не важно, главное выпутаться из веревок. Ага, вот и острый камень, отлично. Ммммм.... запястье теперь придется вправлять, но уж что ж поделаешь. Так, теперь другая рука... Уфффф.... как же хо... как же все болит.... ну хотя бы ползти мы можем... вода...
Маэглин окунул голову в реку и жадно пил, пока от ледяной воды не начало сводить челюсть. Мокрые волосы прилипли к лицу и шее, но в голове слегка прояснилось. Осторожно сев и массируя поврежденное запястье, Лорд Дома Крота, наконец, поднял лицо и увидел, откуда же он упал.
Гкхм... не удивительно, что они решили, что я разбился насмерть. Странно, что это вообще не так. Эта мысль вызвала беззвучный нервный смешок, скоро перешедший в не менее нервный хохот, так что Ломиону пришлось прикусить перчатку, чтоб его не услышали. Наконец, хоть немного успокоившись, он, пошатываясь поднялся. Мда, с координацией были изрядные проблемы, но ноги все же держали. Но теперь перед Сыном Сумерек вставала еще одна почти что неразрешимая задача - как в таком состоянии подняться по почти что отвесному уступу. Лорд Дома Крота немного побродил вокруг, то и дело спотыкаясь и упираясь рукой в каменный скат, но из всех его успехов оказался лишь найденный кинжал. Странно, что они не забрали его с собой. Может, он выпал у одного из этих выродков, когда они пытались остановить мое падение? Ладно, сейчас он куда более кстати. Маэглин сунул кинжал за пояс, надо было что-то решать. Нет, залезть наверх он точно не сможет. Остается только идти вниз по течению и молиться, чтобы каменистая насыпь не превратилась в стену, иначе его смоет река. Чтож, так и сделаем.
***
Уже в сумерках Лорд Дома Крота, окончательно измученный и обессилевший, в порванной и кое-где окровавленной одежде добрался до своей тайной кузницы. Там, через несколько дней его нашли Стражи Долины, посланные Владыкой на его поиски. Маэглин был крайне бледен, еще более замкнут, а, когда стражи вошли в кузницу, без остановки ковал как сумасшедший. Весь путь до Города он молчал, ограничившись лишь тем, что отвечать будет перед Королем. Впрочем, видя его состояние нолдор и сами не спешили его ни о чем расспрашивать. Весть же о его возвращении облетела весь город в считанные минуты. Эльфы всех Домов выбегали на улицы, чтобы самим увидеть королевского племянника и убедиться, что он и правда жив. У многих из них отлегло от сердца, ведь с момента его ухода над Городом словно лежала тень. Они улыбались и махали ему рукой, но Маэглин с трудом узнавал знакомые лица. Пока не увидел в толпе одно единственное, нежное и прекрасное лицо.
"Маэглин вернулся!" - эта весть быстро облетела город, и не последними услышали ее в доме Туора.
- Я пойду его встречать! - крикнула мужу Идриль, у которой будто камень свалился с души.
- Но я не думаю, что он сейчас будет рад видеть меня, - ответил тот. - Думаю, я подойду к нему позже... попрошу прощения за рану.
- Хорошо! - крикнула Идриль уже от дверей. Ей не терпелось увидеть брата. Теперь все будет по-иному! Она не будет отталкивать его холодностью и страхом, она согреет его своим теплом и он станет совсем другим... Быть может, и эта искаженная любовь покинет его, и он станет ей просто другом и братом...
Идриль бежала по белым улицам - легконогая, быстрая как ветер. Толпа, собравшаяся у ворот, расступилась перед королевной...
Словно солнечный луч возник перед Маэглином, прекрасный и теплый, озаряющий все вокруг себя, смывающий усталость с души и тела. Он знал его, столько раз тянулся к нему в безнадежной попытке получить толику этого тепла. Он помнил, что рвался к этому свету из глубин тьмы, куда чуть не канул в своем отчаянном падении, но... Сейчас он слишком устал.
Толпа расступилась, образовав вокруг дочери Короля и ее братом свободное пространство, но Ломион не заметил этого. Он, не поднимая головы, подошел к Идрили и молча опустился перед ней на одно колено, глядя на мостовую у ее ног.
На нем был плащ с чужого плеча, рваная одежда, а на лице многочисленные ссадины. Перебинтована кисть левой руки, запавшие глаза. Сейчас Владыка Дома Крота был настолько похож на своего отца, что Идриль невольно вздрогнула. И больше всего был похож лихорадочный блеск в глазах, хоть и приглушенный опущенными ресницами.
Он очень утомлен и, похоже, ранен... И сейчас так похож на отца, особенно взгляд - страстный, с лихорадочным блеском... Идриль даже вздрогнула от неожиданности - никогда она не видела Маэглина таким.
- Как я рада... Но... зачем ты?.. Ты ранен, встань, пожалуйста, пойдем, тебе нужно отдохнуть, я позову целителя... - От радостного волнения она говорила обрывками фраз, не так как привыкла - плавно и красиво.
Идриль наклонилась к Маэглину, взяла его за руку, потянула вверх... И чуть не вскрикнула - рука у него была еще холоднее обычного. Но усилием воли королевна даже не подала виду, что ее это напугало - она продолжала ласково улыбаться, глядя прямо в яркие черные глаза.
Маэглин, пошатнувшись, поднялся, но устоял. Впрочем, упасть бы ему все равно не дали стоявшие рядом воины, готовые подхватить строптивого Лорда, всю дорогу отказывавшегося от их помощи.
- Я... прости меня. - Голос у него стал хриплым и немного надтреснутым. Так бывает, когда много времени проводишь в горах. Ломион, кажется, хотел сказать еще что-то, но осекся и замолчал.
- Прости и ты меня, Маэглин. О, как я рада, что с тобой не случилось... - Идриль не стала говорить, что именно могло случиться, боясь вновь обидеть брата. Она снова взяла его за руку. - Пойдем же, тебе надо отдохнуть. Ты ранен?
Он позволил ей увлечь себя за собой. Толпа расступалась перед ними, радуясь столь мирному воссоединению.
"Она... просит прощения... за что?.. Какая теплая у нее улыбка, раньше она так не улыбалась... мне..." Мысли все еще путались, но надо было отвечать. Маэглин облизал пересохшие губы, с того момента, как он очнулся у реки, ему постоянно хотелось пить. Видимо, это было следствие яда.
- Да... нет... не совсем. Я вывихнул запястье. Это не важно. Я... рад, что вернулся, и что ты... - Он прикусил губу. - Владыка наверно гневается... Надеюсь, с Туором все в порядке? Я не должен был уходить...
- С Туором все хорошо, и он очень жалеет, что ранил тебя, - ответила Идриль слегка удивленно - раньше Маэглин всегда произносил имя ее мужа с презрением и насмешкой, хотя и хорошо замаскированными, а сейчас он, казалось, искренне волновался. - Отец... да, не буду скрывать, он гневался - но и очень беспокоился за тебя. Мы все очень, очень рады, что ты вернулся, - говорила она, увлекая Маэглина вперед, к его дому.
Лорд Дома Крота не особенно следил, куда именно они идут. В общем-то ему было все равно, главное, что тут до него не могли добраться прихвостни Моргота. А еще рядом была Идриль...
- Тогда мне лучше сразу пойти к Владыке. - Маэглин выдавил из себя улыбку. - Ему ведь нужно решить, что делать со мной теперь.
- Нет, нет! Зачем прямо сейчас? Ты устал, тебе больно. Мой отец - не Моринготто, чтобы мучить тебя вопросами в таком состоянии. Главное, что ты вернулся. Когда отдохнешь, тогда он позовет тебя.
При звуке этого имени Ломион невольно вздрогнул и остановился.
- Не... - Он взял себя в руки. - Нет, лучше уж я скажу ему все сразу, чем ждать и терзаться неизвестностью. Он волен покарать меня так, как считает нужным, но я должен сообщить то, что видел. Это касается безопасности всего Гондолина, так что идем. - И Маэглин сам потянул Идриль за руку, увлекая ее к королевскому дворцу. Он дышал тяжело и немного сбивчиво, но в глазах зажглась та самая решимость, что когда-то давно привела Сына Сумерек в Гондолин.
- Хорошо, - раз уж ее брат так взволнован - вряд ли он сможет спокойно оставаться в постели, может быть, и лучше, если все прояснится сразу. Идриль постаралась успокоить Маэглина:
- Отец не будет наказывать тебя - ведь ничего плохого не случилось, верно?
Конечно, ничего плохого не могло случиться - если бы Маэглина схватили - Моргот не отпустил бы его на свободу. Он говорил об опасности для Гондолина - ох, неужели ее дурные предчувствия сбудутся? Она так надеялась, что это лишь пустые страхи... Зря, зря отец тогда не послушал Владыку Ульмо...
Они были уже почти у ступеней парадного крыльца. На висках Маэглина выступили бисерины пота, но он продолжал идти, все ускоряя шаг.
- Случилось. Я нарушил его волю. Я уже давно ее нарушал. Я уходил и приходил, когда мне захочется, но теперь это больше продолжаться не может. Орки шныряют у самых наших границ и... - Он, не договорив, закашлялся.
- И что??? - На вершине лестницы стоял Тургон, сверху вниз глядя на приближающуюся пару. Казалось, лицо Короля застыло, как посмертная гномья маска.
- Отец! - Идриль видела, как он взволнован, давно уже у него не было такого лица... разве что после возвращения с Нирнаэт. Она хотела кинуться к Тургону, но для этого пришлось бы бросить Маэглина - нет, не надо, это может его ранить, а сейчас ему нужны все силы и вся ее поддержка.
Маэглин поднял еще больше побледневшее лицо на Короля и хотел было ответить, но Тургон не позволил сыну сестры заговорить. Стремительно сбежав с лестницы, Владыка Гондолина коротко обнял племянника за плечи, а потом увлек за собой в свои покои.
Оказавшись там, он усадил Маэглина и Идриль в кресла, вручил Ломиону кубок с вином и, сев напротив, приказал:
- Вот теперь расскажи все, что случилось с того момента, как ты покинул Дворы Мечей.
Лорд Дома Крота глубоко вздохнул, отхлебнул из кубка и, собираясь с мыслями, потер переносицу.
- Да, мой Король. Я… поступил глупо, необдуманно и жестоко. – Маэглин криво усмехнулся. – Не думал, что когда-либо скажу это, но смертный был прав. Я просто потерял голову. Мысль о том, что ты назначил его проверять мою работу, просто меня взбесила. Конечно, я не должен был предлагать ему поединок. Это ребячество – так тешить пострадавшее самолюбие, но я не мог с собой совладать. – Маэглин опустил глаза, понимая, что Идрили слышать его исповедь крайне неприятно. – Прости меня, сестра и госпожа моя. Мне очень жаль, что я подверг твоего супруга опасности из-за глупой гордости, ведь его вины и вовсе не было в этом. И я еще более виноват, что вместо того, чтобы ответить за свой поступок, сбежал из города, как будто сумасбродный мальчишка. Но… я просто боялся, что могу причинить кому-либо вред. Особенно Туору, если вдруг он захотел бы поговорить со мной. Я… я был слишком зол и обижен. – Ломион немного поболтал вино в кубке и снова выпил. – В первую очередь на самого себя. Я не хотел никого видеть, поэтому попросил Салганта скрыть мой уход. Несчастный менестрель, его дружба сделала его заложником моего безрассудства и необузданности. – Маэглин снова вздохнул. - Но, так или иначе, я собрался и ушел к границе Окружных Гор. Я хотел поработать в кузнице, отвлечься от всего происшедшего, подумать, что теперь делать дальше… Но я так увлекся своими мыслями, что не сразу заметил орочью шайку, рыщущую неподалеку. Они бродили у самого перевала, почти найдя проход в долину. Признаться, я даже обрадовался увидев их. Теперь мне было на ком выместить гнев. Так что я, не раздумывая, напал на них. Двоих или троих я убил, но они оказались достаточно опытны, так что я угодил в ловушку. – Сын Арэдэли перевел дух, глядя в наполовину опустошенный кубок. Тургон молчал, ожидая продолжения. Лицо Короля не выражало никаких чувств, но Идриль видела, что отцу больно и горько слышать этот рассказ. Маэглин вновь собрался с мыслями, снова отхлебнул и продолжил. – Они схватили меня. Я был ранен отравленной стрелой и парализован. Пытался сбежать, но не получилось. Очнулся я уже по пути на север. Меня несли связанного по рукам и ногам. В голове все путалось, но я понял, что мы поднимаемся по отвесной тропе через перевал. Подо мной была пропасть, и я… скинулся вниз. Я надеялся разбиться, чтобы не попасть… к нему. Но, похоже Намо был милостив ко мне больше, чем я того заслуживаю. Я пришел в себя на дне ущелья на берегу реки. Не знаю, сколько пролежало там мое тело, пока фэа блуждала где-то иными тропами. Урук, судя по всему, решили, что я погиб и не полезли за мной. По крайней мере, их следов я больше не видел. Я кое-как смог освободиться и добраться до своего тайного убежища. Там меня и нашли Стражи. – Ломион поднял на Тургона до того опущенное лицо. – Но, мой Король, теперь он наверняка знает, что Тайный Город в долине Тумладен! Орки ушли и донесли ему о путях, которыми прошли!!! – В хриплом голосе Маэглина послышалось отчаяние. – И это моя вина! Если бы я не повел себя опрометчиво, если бы не был столь самонадеян и горд, они бы ничего не узнали! – Племянник Короля отбросил кубок и почти упал на колени перед своим Владыкой, не смея поднять на него глаза. – Суди меня, брат моей матери, прошу тебя! Я виновен перед тобой и этим городом. Перед всем его народом! Я… - Ломион с трудом сдерживал слезы на дрожащих ресницах. – не заслуживаю прощения…
В повисшей тягостной тишине было слышно, как внизу на площади бьют фонтаны. Тургон сидел так же неподвижно, тяжело опершись подбородком на подставленную ладонь. Глаза Короля были прикрыты, и какие картины видел сын Нолофинвэ под опущенными веками, оставалось только гадать.
Вот оно! Идриль задохнулась от страха, стараясь не показать его - и ей стоило всех сил сохранить лицо спокойным. Вот оно, дурное предчувствие, что терзало ее, указывая на Маэглина, как на причину страшной беды, коей суждено постичь Гондолин. Но… он сам не так уж виноват… или виноват? Нет, она дала себе слово не отталкивать Маэглина, если… если только он не сотворит зло намеренно. Здесь он не так уж виноват… безрассудство, гнев, обида… но настоящего зла в нем не было. И он так сожалеет! Он не виноват… Идриль не хотела говорить первой, ожидая, что скажет отец.
Маэглин замолчал, обессиленно опустив голову и руки и ожидая слов Тургона, а Владыка Белого Города все также сидел, молча обдумывая случившееся. Но, наконец, тяжелые веки поднялись и пронзительный, словно ветра Хэлкараксэ взгляд впился в склоненную голову Ломиона.
- Что ж. - Слова Короля падали медленно и неотвратимо. - Раз ты отдаешь себя на мой суд, сын моей сестры, да будет так. Я судил. - Маэглин чуть заметно дернулся, но головы не поднял. - Ты виновен в вызове на поединок Лорда Туора, супруга твоей сестры Идрили. В том, что поднял оружие на родича и спровоцировал его поднять оружие на тебя. Ты виновен в том, что подстрекал Лорда Дома Золотой Арфы покрывать твои замыслы и утаить их от Короля на его Суде. Ты виновен в том, что нарушил закон этого Города и покинул его пределы. И ты виновен в том, что соглядатаи Врага узнали о тайных тропах, что ведут в Гондолин. - Тургон замолчал, выдерживая паузу, а потом неожиданно встал с кресла и опустился на пол рядом с племянников, обняв того за плечи и положив растрепанную голову себе на плечо. - Да, ты виновен во всем этом, а более всего в том, что не пришел ко мне и не рассказал об истинных причинах, что так долго терзали твое сердце. Что скрыл от меня правду, заставив думать, что в моей семье царят мир и понимание. Но и я виновен в этом не меньше. Я виновен в том, что закрыв свое сердце от чужих страданий, предпочел не видеть их и не замечать. И мое незнание и нежелание видеть их привело к такому исходу. И теперь мы оба должны понести расплату. Отныне, сын любимой сестры моей, ты больше не сможешь покидать пределы этого города, даже ради столь любимой тобой добычи руд. С этого дня я повелю перенести все твои инструменты, материал и работы в Дом Мечей, а твоя кузня будет заброшена. Также я отстраняю тебя от участия в Совете Гондолина до тех пор, пока ты не оправишься от пережитого в плену страха и не сможешь вновь исполнять обязанности советника и военачальника. На это время твое место в совете займет Туор, однако он не будет больше проверять работ твоих оружейников. - Тургон аккуратно поднял голову уткнувшегося ему в плечо Маэглина. - Ты поступил глупо, безрассудно и необдуманно. Но и мужественно, пытаясь пожертвовать собой ради нашего народа. И потому, - Король ласково улыбнулся и погладил Ломиона по волосам. - я прощаю тебя, Маэглин. Ибо не хочу, чтобы в этом городе более лилась кровь, а, тем более, кровь родичей. Но и в ответ я хочу, чтобы ты кое-что пообещал мне сейчас. Дай слово мне и Идрили, что больше между вами не встанет тени. Что ты смиришь в себе чувства, которые носишь в своем сердце, и будешь ей добрым братом, а мужу ее Туору другом и соратником. Иначе же, недолго останется Дому Финвэ пребывать среди живых Арды.
Сын Арэдэли, уже не скрывая своих слез, через силу улыбнулся.
- Твой суд... как всегда... справедлив... Владыка. - Он сглотнул и, утерев лицо, обернулся к Келебриндали. - Я даю слово, что между нами больше не будет тени, сестра моя. Прости за все неприятности, что я тебе причинил. Я... больше не потревожу твой покой и покой твоего дома. Примешь ли ты это обещание? - Лорд Дома Крота протянул Идрили бледную исхудавшую ладонь.
- Конечно, о брат мой! - Идриль крепко сжала протянутую ладонь обеими руками - какая она холодная! Но она согреет ее своим теплом, она больше не будет сторониться Маэглина. Ей показалось, что рука Ломиона, и правда, стала немного теплее. Тогда она отпустила ее - но только для того, чтобы обхватить руками лицо брата и легко поцеловать его в лоб.
- Да не будет отныне между нами никаких обид, Ломион! - сказала она. - Лишь один брат у меня в Гондолине - и тем более он драгоценен, что другого нет и не будет здесь. И для меня, и для мужа моего ты будешь отныне любимым родичем! Туор всегда признавал твое превосходство, брат мой, и готов протянуть тебе руку дружбы - навеки! Мы знаем, что ты всегда будешь нам другом!
Идрили показалось, что при этих словах в глазах Маэглина мелькнула тень ужаса и тьмы, но она быстро ушла - наверное, ей просто показалось.
- Спасибо... сестра... - Едва слышно прошептал Маэглин, стараясь не потерять сознания. Близость Келебриндали внезапно вызвала во всем теле такую слабость, что он едва не упал, несмотря на то, что и так полусидел на полу. Но тут его и Идриль заключил в объятия Тургон, прижав дочь и племянника к груди.
- Я рад, что теперь все недомолвки и недопонимания позади, дети мои. - Король был крайне рад тому, что двое столь дорогих его сердцу эльдар наконец-то примирились. - Но теперь, Маэглин, тебя немедля нужно показать лекарям. Ступай, тебя проводят домой. Целители займутся твоими ранами, ведь чем быстрее излечится твое роа, тем проще будет фэа забыть о неприятностях. Завтра же я велю устроить пир в честь твоего благополучного возвращения, дабы все жители города могли порадоваться ему вместе с нами.
- Я провожу тебя, - Идриль, улыбнувшись, вновь сжала руку Маэглина.
- Спасибо. - Он снова кивнул, на этот раз уже более спокойно и поднялся с пола.
- Хорошо. - Тургон тоже кивнул. - До завтра, дети мои, и да хранит вас милость Владык.
Продолжение следует...
@темы: ПМ, Север, Эндорэ, Первая Эпоха, Эдайн, Нолдор: Второй дом, Нолдор, Гондолин
-
-
12.03.2011 в 20:02-
-
13.03.2011 в 00:03-
-
13.03.2011 в 00:25-
-
13.03.2011 в 16:37Ждём продолжения)
-
-
14.03.2011 в 09:47А последние не нравятся содержанием или языком? Это в том смысле, что что-то можно попробовать улучшить)))
-
-
14.03.2011 в 18:45-
-
14.03.2011 в 21:05-
-
15.03.2011 в 07:15-
-
15.03.2011 в 13:26-
-
15.03.2011 в 16:48-
-
15.03.2011 в 16:48С другой стороны, по канону, не считая смутных подозрений Идрили (настолько смутных, что она даже не посоветовала отцу изолировать возможного предателя), никто ничего не заподозрил! Значит или сам Маэглин должен быть гением сокрытия, или должно иметь место что-то в духе "потери памяти".