[Гэленнар]

Текст, начатый когда-то здесь (и изрядно переписаный по сравнению с тем что было) закончен и выложен

ficbook.net/readfic/9096504

1975 год, время от падения Форноста до прихода Гондора
Должно было быть рассказом, затем повестью, получился роман. К счастью, не длинный - а по фендомным меркам так короткий. В общем, если вдруг кто не забыл - ю а велкам.

Выложен на отдельном аккаунте в экспериментальных целях

И картинка-иллюстрация

---

С Днем Рождения наше сообщество!

[Эльвинг]

---

Как размножаются ежики

[Гэленнар]

Набросок (в голове их несколько, будет пока один)
Захотелось написать о дунэдайн из отряда Халбарада.
несколько кроссовер с Пиджеем - по книге отряд приходит после Хельмовой Пади, но мне нравится версия, где до. Но с дунэдайн, а не эльфами.

1.

- Это твое имя? Вот то, что ты сейчас выводишь на бинтах, имя, да?
- Гляди-ка, заговорил, - удивляется Хельга. - А что, у вас на западе принято ставить подпись?
Юноша, которого она лечит, прибыл с отрядом Хальбарада. До сих пор он не произнес не звука, лишь смотрел куда-то вдаль, пока Хельга промывала ему рану и накладывала швы.
- Вязь это, руны, - терпеливо поясняет роханка.
- Что руны, вижу. На гномьи похожи. Так что здесь написано?
- Заклинание. Или молитва, это уж как тебе угодно. Чтоб раны затянулись быстрее, чтоб не хромал потом на эту ногу. Я… пойду, пожалуй. Работы у лекарей нынче много.
… не так уж и много, на самом деле, когда все вокруг помогают - те бинты стирают, эти воду носят. И у Хельги не остается причин не навестить юношу-дунадана. Просто проверить бинты.

- Будь моей женой, - говорит юноша, касаясь ее пальцев.
- Ты сумасшедший! Хоть бы имя свое сказал! - Хельга одергивает руку.
- Замуж тебе предлагаю я, а не мое имя. Но если нужно - Эгнор.
- И моего имени ты тоже не спрашиваешь.
- Если ты мне откажешь, я буду вспоминать тебя как прекрасную роханку. А если согласишься - я его рано или поздно узнаю, так ведь?
- Я Хельга. И в наших краях принято посылать старших к отцу невесты.
- А в наших - достаточно лишь слова согласия, чтоб считаться женой. Звезды будут нам свидетелями, они донесут слова наших клятв всеблагому Отцу.
- Звучит, будто ты пытаешься обмануть доверчивую девушку.

Спустя несколько дней они оба уходят на восток с войском Теодена - не рядом, конечно, он воин, а она целитель. Хельга молится всем известным ей богам, хотя знает - она нарушила закон, и боги посмеются над ней.

Год спустя они втроем - Хельга, Эгнор и их трехмесячная дочь - живут в Эмин Арнен, и кажется, что все позади. Пять лет после войны Хельга понимает, что боги все-таки не простили ее - Эгнор бывает дома хорошо если месяц за год.
- У тебя есть дом, - говорит она ему.
- Я из западных бродяг. Я мечтал о доме, но, кажется, не умею в нем жить.
- Но не в лесу же ты родился! - возражает Хельга.
Эгнор виновато улыбается.
- Нас приучают не называть место, где проходит наше детство, домом. Наши матери говорят нам: не привязывайся.
- Война закончена. Теперь…
- Теперь у меня есть дом. Я зову его так в надежде, что в сердце что-то отзовется. Рано или поздно.
- И?
Эгнор молчит.

Спустя еще два года Хельга и Эгнор расстаются - тихо, без ссор, друзьями. Раз в год он заходит в гости. Он не рассказывает о своих странствиях при дочери - таков уговор. Он не привозит дочери дорогих подарков - это было бы нечестно по отношению к Хельге.
Но когда девочке исполняется тринадцать, она находит в вещах матери серебряную звезду на цепочке, и в этот момент зов дорог окончательно заглушает тихий шепот дома, призывающий остаться.

2.

Через месяц Охтару исполнилось бы восемьдесят - почтенные годы даже для дунадана. В таком возрасте пора бы отвыкать от дальних походов, оседать в каком-нибудь городке и по вечерам рассказывать истории ребятне.
Харданг закрыл глаза старому товарищу и прикоснулся губами ко лбу. Спи, друг. Ты так боялся старости, что даже природа никак не могла выбрать, с какой пряди тебе начинать седеть - так и не дала тебе ни одного белого волоса, а только всю шевелюру чуть высветлила.

Роханец за спиной Харданга шумно выдохнул, не решаясь заговорить.
- Все нормально. Хороните его со своими, - обернулся Харданг.
Роханец оказался одноногим стариком - следопыты не доживают до такой дряхлости, отпуская дух на волю раньше.
- У всех свои обычаи, - проскрипел старик. - Твой друг погиб за нас, это честь, и мы могли бы отблагодарить его.
- Как?
- Сжечь тело, а после отвезти прах туда, где он родился.
- Я понятия не имею, где он родился.
- Туда, где его дом.
- У него нет дома.
Старик вскинул брови.
- Такого не бывает. Ни дома, ни сына, ни племянника…
- Я три года не видел его сыновей, а двое племянников погибли при Сарн Форде.
- Он вдов?
- Нет, но жена тоже бродяга.
- Странные вы люди. Отпускаете жен побираться.
- Кто ж ее задержит? Хорони его вместе со своими.
Старик покачал головой.
- Ты точно знаешь, что его дух не будет против.
Харданг засмеялся.
- Мы погибаем в лесах и на переправах. Наши тела едят дикие звери, а кости порой выносит на берег за сотни миль от места гибели. Охтар будет против? Охтар будет счастлив, что ему досталась неслыханная роскошь - покоиться в кургане.
- У кого нет могил, нет и дома.
- Весь мир - наша могила. Просто он об этом не знает. И весь мир - наш дом.

@темы: Арнор, Третья Эпоха, Гондор, Рохан

---

Фанфик: "Приключения гномов, или О доверии и резном кресле"

[RoshiK]

Название: Приключения гномов, или О доверии и резном кресле
Автор: KihsoR
Фандом: Толкин Джон Р. Р. «Хоббит, или Туда и обратно», трилогия "Хоббит" Питера Джексона
Пейринг, персонажи: Торин Дубощит, Фили, Кили, ОМП
Рейтинг: R
Жанр: Джен, Ангст, Экшн (action), Психология, Hurt/comfort
Размер: Миди
Предупреждения: Насилие, ОМП
Статус: закончен
Саммари: Битва при Азанулбизаре осталась в прошлом. Торин осел в Эсгароте и пытается наладить свою жизнь, когда неожиданно получает письмо от сестры. Та обеспокоена судьбой своих сыновей и просит брата позаботиться о них. Сознавая ценность семейных отношений, Торин готовится к приезду племянников, подозревая, что воспитание подростков - дело посложнее сражений.

ficbook.net/readfic/3770757
Буду благодарна за отзывы!

Глава I, в которой письмо не предвещает ничего хорошего

“Мой дорогой брат, мы не виделись с тобой с тех самых пор, как сгинул наш отец, но я обращаюсь к тебе, потому что мне больше не на кого положиться. После гибели моего мужа для нас настали непростые времена, и боюсь, я не могу дать своим сыновьям того, в чем они нуждаются.
Они всегда были непоседливы, но они взрослеют, и я уже не в силах справиться с ними в одиночку. А проделки их становятся все более опасными. Месяц назад они отправились в горы дразнить троллей и чудом избежали гибели, а неделю спустя повздорили с конюхом и выпустили из загона всех лошадей. Одну из них так и не нашли, и дело могло бы кончиться плохо, если б наш сосед не одолжил нам денег и не возместил конюху убытки.
Я слышала, ты осел в Эсгароте и, надеюсь, все еще будешь там, когда получишь мое письмо, ибо следом за ним я отправила в дорогу своих сыновей. Если они останутся здесь, боюсь, их ждут лишь неприятности.
Им нужна крепкая рука и наставляющий голос, кто-нибудь, на кого они могли бы равняться. Помоги им стать настоящими гномами, и да благословят вас боги!

Дис, дочь Траина

P.S. Будь бдителен, брат мой. Продовольствия им хватит лишь до Эсгарота, и, пополнив запасы, они могут попытаться сбежать”.

Торин отложил письмо и ощутил легкий приступ паники. Он участвовал во многих битвах, обучился кузнечному делу и слыл неплохим резчиком по дереву и камню, но что он знал о воспитании подростков? Снести головы сотне орков и то проще, чем взять на себя опеку над двумя молодыми гномами.
Торин прошелся по комнате, беспокойно попыхивая трубкой, и, остановившись у окна, уставился вдаль. С другой стороны, эти двое – потомки Дурина, его, Торина, племянники и наследники рода. А что может быть важнее родственных уз, особенно после несчастий, выпавших на долю гномов Эребора и разбросавших их по миру? Кто подставит сестре плечо, если не ее старший брат?
Торин вытряхнул пепел в ладонь и, проклиная себя за принятое решение, отправился просить лавочников и соседей проследить, не появятся ли в городе подозрительные молодые гномы.

* * *

Каждое утро Торин перечитывал письмо и раз от раза все больше убеждался, что племянничкам нужен не наставляющий голос, а хорошая порка. Не то чтобы он сам не шалил в юности, но, по крайней мере, никогда не пытался отвертеться, когда наступало время отвечать за свои проступки.
В таких размышлениях и томительном ожидании перемен минула неделя, но сыновья Дис так и не появились. “Пока не появились”, - поправил себя эреборец на исходе седьмого дня. Отчего-то ему казалось, что через несколько часов его разбудит не рассвет, а стук в дверь.
Но он ошибся: наступившее утро ничем не отличалось от предыдущих. Летнее солнце быстро поднималось по небосклону, растворяя в своих лучах клочья тумана. Первыми на улицу, как и всегда, выползли сонные лавочники, и торговая площадь начала оживать. Привычно прогрохотала по мостовой повозка булочника, следом за которой ковылял старый подслеповатый пес. Словом, в Озерном городе занимался самый обыкновенный день.
Лишь к обеду Торин вернулся мыслями к письму и неожиданно осознал, что Дис – намеренно или случайно - поставила его в неловкое положение. Он наизусть знал историю своего рода и имена всех предков, начиная с Дурина Бессмертного, но совершенно не помнил, как зовут собственных племянников. Считать их просто “детьми сестры” было очень удобно: когда неприятности безымянны, их приближение не ощущается так остро.
Торин выудил из кармана сложенный пергамент и, убедившись, что Дис действительно нигде не упоминала, как назвала своих сыновей, глубоко задумался. За мучительными попытками выудить из памяти два имени его и застал мальчишка лет семи, внезапно распахнувший дверь.
- Торин! – крикнул он так звонко, что гном вздрогнул.
Эреборец оглянулся и узнал Брегонда, сына кукольника Лорна. Лорн был славным человеком, всегда держал данное слово и учил тому же своих детей. Сейчас на пороге, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стоял младший из них. Мальчишка был взлохмачен, щеки его пылали румянцем, а в глазах горело возбуждение.
- Папа… там… - пропыхтел он, отдуваясь после быстрого бега. – Он велел…
Окинув паренька скептическим взглядом, Торин молча налил ему кружку воды, которую тот незамедлительно опустошил.
- Отец отправил меня к тебе, - выпалил Брегонд, отдышавшись. – Он сказал, что заметил у лавки мясника двух незнакомых гномов!
Встрепенувшись, Торин устремил на юного посланца пытливый взор, ожидая продолжения, хотя знал, что вряд ли услышит что-то еще. Мальчик же сразу подметил оживление, вызванное доставленной им вестью, и прямо-таки раздулся от гордости.
- У лавки мясника, говоришь? – протянул Торин, закатывая рукава рубахи. – Пойдем-ка взглянем на покупателей.
Обрадованный тем, что необщительный, но очень видный гном (что понимают взрослые с их глупым пристрастием к богатым одеждам!) берет его в попутчики, Брегонд стрелой вылетел из дома и рванул вверх по улице - то ли хвастать оказанным ему доверием, то ли разведывать обстановку. Торин не спешил его догонять, неторопливо проходя мимо повозок и навесов и изредка кивая, когда кто-либо желал ему доброго здравия.
Лорн не ошибся: у лавки мясника действительно крутились два гнома. Один из них держал под уздцы пару усталых пони, второй же увлеченно торговался с хозяином. Спор был настолько жарким, что укрывшегося в тени Торина никто не заметил, предоставив ему возможность рассмотреть своих будущих воспитанников.
Первый, тот, что держал пони, был худ и так молод, что вместо сколь-нибудь сносной бороды на лице его красовалась лишь жесткая щетина. Он, право, больше походил на человека, чем на гнома, но Торин припоминал, что в юности и они с Фрерином не отличались подобающим телосложением. А вот лук и колчан со стрелами, висящие за спиной парня, всерьез заинтриговали эреборца. “Впрочем, одно лишь оружие еще никого не сделало воином”, - тут же оговорился про себя Торин.
Второй гном был заметно крепче своего спутника. Дюйма на три ниже, он выигрывал в ширине плеч и держался увереннее, из чего Торин заключил, что из братьев именно он старший. Спутанные светлые волосы беспорядочно падали на его лицо и закрывали смешливые глаза всякий раз, когда он наклонял голову.
Эреборец тихо хмыкнул. Едва ли этих двоих уже можно было назвать подростками, и, наблюдая за ними, сын Траина боролся только с одним желанием – желанием незамедлительно познакомить их с расческой. Но улучшившееся настроение Торина быстро улетучилось, стоило ему заметить, как рука старшего брата как бы невзначай легка на прилавок – как раз рядом с ломтем вяленого мяса.
- Да что же у вас такие цены грабительские?! – преувеличено громко крикнул младший, и торговец отвлекся. – Нехорошо обдирать до нитки странников, которым и надо-то всего ничего!
- Фили! Кили! – рыкнул Торин, выступая из тени и радуясь, что имена сами сорвались с языка в нужный момент.
Старший испуганно отдернул руку, и оба брата в едином порыве воззрились на незнакомца, так не вовремя выросшего за их спинами. Сколько смятения и досады было в этих взглядах!
- Здравствуй, Торин, - сварливо буркнул мясник, недовольный тем, что торг прервали.
- Здравствуй, - кивнул в ответ гном и вновь посмотрел на племянников. – Я ваш дядя. Полагаю, Дис кое-что рассказала обо мне, прежде чем отправить вас в путь.
- Да уж, - процедил, насупившись, Фили.
Торин сделал вид, будто не уловил сарказма.
- Очень благородно, что вы решили не появляться на пороге моего дома с пустыми руками, но к обеденному столу вряд ли подойдет вяленное мясо, не так ли? – поинтересовался эреборец, тем самым дав понять, что намеренно помешал братьям закончить начатое.
И по взглядам, которыми обменялись молодые гномы, тут же понял, что не ошибся, ожидая от них неприятностей.

Глава II, в которой Торин находит племянникам работу

- Просыпайтесь, - войдя в дом, бросил через плечо Торин.
Он подошел к столу и, плеснув в таз воды, с удовольствием умылся. День только начался, а солнце уже так палило, что на улицу страшно было высунуться.
- Подъем, - требовательно повторил эреборец, видя, что его гости и не думают шевелиться.
После вчерашнего казуса завязать разговор так и не удалось. Отвечая на вопросы с явной неохотой, Кили и Фили поставили пони в стойло и улеглись спать, расстелив одеяла на полу у окна. В общем, знакомства не вышло.
Однако Торин был уверен, что это не повод не вставать. После третьего оклика Фили и Кили наконец удосужились открыть каждый по глазу. Убедившись, что устремленные на него взгляды более или менее осмысленны, эреборец продолжил:
- Сегодня будете работать у кузнеца. Если он останется вами доволен…
- Нет, - отрезал вдруг Кили.
- Что?
Сурово сдвинув брови, Торин уставился на племянника.
- То, что ты наш дядя, еще не дает тебе право командовать нами, - пояснил Фили, приподнявшись на локте.
Некоторое время Торин наблюдал за молодняком, не произнося ни звука. Затем развернулся и как ни в чем не бывало направился к двери.
- Да кто я такой, чтоб командовать, - он пожал плечами и остановился на пороге. – Но прежде я обрисую вам перспективы. Денег, которые я получаю за работу, не хватит на троих, не говоря уже о том, что мне и в голову не приходило вас кормить. Так что вы можете пополнить свои запасы и продолжить путь, как и задумывали с самого начала, но предупреждаю: в это время года ручьи пересыхают, а верховая прогулка до ближайшего города займет не менее полутора недель. Есть другой выход: вы продадите своих пони и некоторое время будете жить на вырученные деньги, но в этом случае вы надолго застрянете в Эсгароте в моей компании.
Конечно, Торин преувеличил и насчет ручьев, и насчет трудностей с отъездом из города, но его монолог возымел действие: последняя фраза застала Кили и Фили напряженно сидящими на полу и угрюмо косящимися на дядю.
Торин уже собирался было уйти, но вдруг вспомнил содержание письма и с подозрением воззрился на племянников.
- Кстати откуда у вас пони? – поинтересовался он.
- Они наши, - с вызовом бросил Фили. – Мы их выиграли.
- Выиграли, значит, - протянул Торин, приподняв бровь. – Кузница в восточной части города, - сообщил он напоследок и вышел на улицу.

* * *

Однажды Балин сказал ему, что нет ничего сильнее и опаснее памяти, потому что именно она рождает непреодолимую жажду мести и вечную благодарность. Он говорил, что есть вещи, которые невозможно забыть, как бы этого ни хотелось, но нельзя позволить себе жить прошлым, ибо это растравляет душу.
Сейчас Торин острее всего чувствовал справедливость этих слов, и лишь работа отвлекала его от мыслей об отце и деде – и о проклятом драконе, захватившем Эребор. Великий народ гномов был рассеян, а наследие предков – потеряно. Торин верил, что когда-нибудь Одинокая гора будет возвращена ее истинным владельцам, но сомневался, что это станет возможным, если он обессилит от голода.
В Эсгароте ему улыбнулась удача. Старый столяр, давно подыскивавший себе помощника и наслышанный о трудолюбии гномов, охотно взял его в ученики. Начав с посуды и стульев, Торин быстро освоил ремесло, а люди разнесли по городу весть о молодом мастере из числа подгорных жителей. И хотя все знали о том, что дракон Смог изгнал из Эребора потомков Дурина, мало кто понял, что Торин – один из них. А те немногие, кому это удалось, не придали этому значения, ведь на качество товара происхождение мастера никак не влияло.
Работа спорилась, и все было спокойно до тех пор, пока столяр не слег. Он угасал на глазах, и даже кукольник Лорн, который помимо всего прочего знатно разбирался в целебных травах, оказался бессилен. После смерти старика Торин продолжил дело в одиночку, соглашаясь помочь и местному кузнецу, когда тот скрепя сердце признавался, что нуждается в его силе и умениях. Со временем эреборец надеялся скопить достаточно денег и покинуть Озерный город.
Резное кресло, которое заказал ему бургомистр, должно было стать последним творением Торина, но неожиданное появление Фили и Кили спутало его планы. Так или иначе, работу требовалось окончить в срок, и именно это гном собирался сделать. Он как раз приступил к узору на подлокотниках, когда дверь отворилась, и в мастерскую зашел кузнец. Он недоуменно огляделся и уставился на Торина, молча продолжавшего подыскивать нужный инструмент.
- А ты здесь разве один? – спросил кузнец, неуверенно шагнув вперед.
- А кого еще ты ожидал здесь увидеть? – отозвался эреборец, не поднимая головы.
Прекрасно зная о том, что Хенгист склонен к скабрезным шуткам, Торин ожидал в его ответе намека на очередную “сиятельную деву”, но на этот раз разговор пошел не о прекрасном.
- Вообще-то я искал здесь твоих племянников.
- То есть?! – вскинулся Торин, резко выпрямившись. – Они не явились?
- Нет, - пожал плечами кузнец. – Я ждал их все утро и решил, что тебе самому понадобилась их помощь.
- Та-ак, - гном сжал кулаки и свирепо глянул в окно. – Похоже, без порки все же не обойтись.
- Что?
- Ничего. Я пришлю их к тебе в течение часа.
- Не беспокойся, - торопливо отмахнулся Хенгист. – Ты разберись сперва со своими семейными неурядицами, а я уж как-нибудь сам справлюсь.
Торин стиснул зубы и коротко кивнул. Те выразительные слова, что вертелись у него на языке, гном решил приберечь до встречи с племянниками.

Глава III, в которой Фили и Кили попадают в переплет

- Черный вестник. Хитрая бестия. И… золотая жила!
Фили бросил на бочку последнюю карту и зашелся в довольном хохоте, заглушившем хор стонов и яростных ругательств.
- Ты выиграл, братец! – ликующе воскликнул Кили. – Даже быстрее, чем я в прошлой партии! Сто одно очко – игра наша!
Развеселившиеся гномы принялись сгребать в полотняный мешочек монеты и дешевые украшения, не обращая внимания на взгляды, которыми обменивались окружающие. Впрочем, игрок, сидящий напротив Фили, казался абсолютно спокойным и просто наблюдал за братьями, не произнося ни слова.
- Что ж, было приятно иметь с вами дело, - широко улыбнулся Кили, взвесив куш на ладони. – Но нам – увы! – пора!
- Давно пора!
Рык раздался, как гром среди ясного неба. Картежники повскакивали со своих мест, двое или трое схватились за ножи, но Торина, приближающегося к компании гулким размашистым шагом, такие мелочи не смущали.
- Я не понял, а где часовой?! – крикнул кто-то.
- Отдыхает за углом, - на ходу бросил гном и двинулся на молодых родичей. Те попятились. – Мне казалось, я ясно дал понять, где вы должны находиться!
- Эй, столяр! – вдруг окликнул Торина соперник Фили. Он был худ и жилист, но было что-то угрожающее в его облике и манере держаться. – Шел бы ты своей дорогой. Какой у тебя интерес к нашей игре?
- Самый непосредственный, Доген, - отрезал Торин и вновь повернулся к Фили и Кили, уже осмелевшим и готовым ответить на любые нападки. – Что вы двое здесь делаете?
- Ты сказал, что без денег мы из города не выберемся, - Фили дерзко вздернул подбородок. – Чем этот заработок хуже других?
- Чем?!
Торин в ярости схватил Кили за запястье и, выудив из его рукава несколько карт, бросил их на землю. На долю секунды в переулке повисла тишина.
- Мошенники! – взревел один из игроков и под одобряющие вопли своих товарищей кинулся на гномов.
Он был высок и широк в плечах и намерения имел самые очевидные. Эреборец поспешно оттолкнул племянников, готовясь принять удар на себя, но у человека по имени Доген были иные планы.
- А ну хватит! – гаркнул он, и громила послушно замер на месте, недобро посматривая на троицу. Главарь помолчал немного и негромко хмыкнул: - Ты ведь понимаешь, столяр, у нас возникла небольшая проблема.
- Нет никакой проблемы, - отчеканил Торин. – Верните им деньги, - бросил он через плечо, исподлобья глядя на Догена.
- Но…
- Живо!
Залившись краской гнева и унижения, Кили и Фили нехотя приблизились к бочке и высыпали на нее содержимое мешочка, оставив себе с десяток монет.
- И эти тоже.
- Но, Торин, это наши деньги! – взбунтовался Кили.
- Да! – поддержал его Фили. – Мы с ними приехали!
- Если не понимаете по-хорошему, будете начинать с нуля! – рявкнул Торин с такой злостью, что братьям оставалось лишь подчиниться.
Доген с удовольствием наблюдал за дрожащими от ярости гномами и, когда последняя монетка упала ему под ноги, снисходительно кивнул.
- Так-то лучше.
- Мы уходим, - объявил Торин так, чтоб всем было слышно, а затем приблизился к Догену и процедил сквозь зубы: - Но если я узнаю, что ты или кто-то из твоей шайки ошивается рядом с моими племянниками…
- Да ты, видать, забыл, с кем разговариваешь, раз вздумал мне угрожать.
- Не забыл, потому и угрожаю, - еще тише проговорил эреборец и, схватив сопротивляющихся родичей за шеи, вытолкал их переулка.
Доген проводил гномов задумчивым взглядом и, когда они скрылись за поворотом, усмехнулся:
- Племянники, значит…

* * *

Торин протащил племянников через весь город, встряхивая их при малейшей попытке вырваться. Он не обращал внимания ни на удивленные оклики, ни на прохожих, спешащих убраться с его пути, и остановился только у порога своего дома. Втолкнув братьев внутрь, Торин вошел сам и предусмотрительно запер дверь на засов, отрезая путь к бегству.
- Вы! – выпалил он, круто развернувшись. – Бестолочи! Теперь я понимаю, почему Дис отослала вас ко мне!
Размашистым шагом гном прошелся по комнате, со злостью поглядывая то на Фили, то на Кили, и через минуту обнаружил, что на их лицах нет и тени раскаяния.
- Вы хоть понимаете, с кем связались? – воскликнул он, видя, что его и слушают-то вполуха.
- Да, с тобой на свою голову, – буркнул Кили, потирая пострадавшую шею.
- Шутник! – рыкнул Торин. – Доген не какой-то там мелкий жулик, это один из самых опасных и влиятельных разбойников Эсгарота, а вы, два болвана, решили сделать из него дурака!
- И нам бы это удалось, если б ты не вмешался! – огрызнулся Фили. – Я поверить не могу, что ты явился и расстроил все дело, когда мы уже уходили с этой кучей денег!
- Лучше поверьте. Если б я этого не сделал, вы были бы уже мертвы! С людьми вроде Догена такие фокусы не проходят.
Торин потер лоб и шумно выдохнул, но гнев ни капли не утих. Напротив, теперь к нему примешивалось мучительное чувство стыда.
- Вы посмотрите на себя! – продолжил он, стараясь не срываться на крик. – Вы потомки Дурина, а ведете себя как обыкновенные воры! Я почти что рад, что Трор погиб и не видит, до чего докатился его род…
- Трор? – неожиданно перебил Фили. – Это какой такой Трор? Не тот ли, что позволил Смогу захватить Эребор? Это не тот Трор, чей сын выжил из ума и бросил свой народ? Замечательные предки, мы гордимся ими!
Не успел он договорить, как Кили схватил его за локоть и испуганно мотнул головой, призывая остановиться. И дело было не в том, что он считал брата неправым.
Торин затих. С каменным лицом он стоял у окна и смотрел в пол, не произнося ни звука и даже не шевелясь. А потом братья вдруг осознали, что его взгляд, тяжелый и обжигающе холодный, устремлен прямо на них.
- Если б ты не был моим племянником, - медленно проговорил Торин, - я бы уже вызвал тебя на бой.
- Тебя останавливает только то, что мы родственники?
Фили презрительно фыркнул.
- Наследие, дом, родословная – это твои ценности, не наши, - поддержал его Кили, неприязненно глянув на дядю. – Благодаря тебе, твоему отцу и деду мы родились изгнанниками, и Эребор значит для нас не больше любой другой горы…
- Да что ты с ним разговариваешь, разве такой, как он, сможет понять!
Фили хлопнул брата по плечу, и оба гнома, не сговариваясь, направились к двери.
- Что это вы задумали? – крикнул им вдогонку Торин.
- Ты будешь в восторге, - не оборачиваясь, ответил Фили и отодвинул засов. – Если, конечно, не отдал своему приятелю Догену наших пони.

Глава IV, в которой появляется кукольник Лорн

Всю ночь Торин провел в мастерской, наверстывая упущенное время. Время, впустую потраченное на потерянных сынов рода Дурина. Никогда прежде он не встречал соплеменников, которые были бы так далеки от понятий чести, ответственности и достоинства, и никакие лишения не могут служить этому оправданием.
Погруженный в горькие мысли, Торин почти не следил за тем, что делает, и опомнился только тогда, когда поранил ладонь резаком. Он отдернул руку и поспешно сжал кулак, чтоб кровь ненароком не попала на шершавую поверхность дерева. Бургомистр вряд ли оценит кровавые пятна на своем новом кресле.
- Доброго тебе утра, - неожиданно услышал гном.
Ему не нужно было оглядываться, чтоб узнать, кому принадлежит голос, но струящийся в окно свет выбил его из колеи.
- Уже утро, - пробормотал Торин.
- Да, - кивнул Лорн, перешагнув через порог, и подозрительно уставился на соседа: - Ты что, работал всю ночь?
Торин не ответил, и кукольник, сунув руки в карманы, вразвалочку прошел вглубь мастерской. Он никогда не отличался излишней вежливостью, но эреборца это устраивало: довольно было того, что Лорн слыл исключительно порядочным человеком.
- У тебя кровь, между прочим, - мимоходом заметил кукольник, с интересом рассматривая резьбу на спинке кресла.
- Ерунда, - буркнул гном.
- Хочешь, я взгляну? Я, конечно, давненько не занимался врачеванием, но уж порез-то смогу залечить.
- Я же сказал, это ерунда.
- Ну, как знаешь.
Лорн пошатался еще немного по мастерской, разглядывая готовые изделия, чертежи и наброски и тайком наблюдая, как Торин заматывает ладонь чистой тряпицей.
- Я разговаривал с Хенгистом перед тем, как зайти к тебе, - как бы невзначай заметил эсгаротец.
- Неужели? – сухо отозвался гном.
- Ага. И он сказал, что вчера твои племянники должны были помогать ему в кузне.
Торин стиснул зубы и промолчал, сделав вид, что это его не касается.
- Ты не говорил, что они твои племянники, - Лорн выудил из кармана яблоко и захрустел, с любопытством уставившись на гнома.
- Это дети моей сестры.
- Да хоть бобрами их обзови, - отмахнулся кукольник. – Не знаю, что там у вас вчера произошло, но сейчас они у моста, вкалывают на разгрузке угля, а потом Хенгист говорил что-то о паре десятков подков для лошадей из торгового каравана.
- С которым они и уедут, когда Хенгист заплатит им, - добавил Торин с плохо скрытым раздражением.
- Да брось ты! Эти двое даже по людским меркам совсем зеленые, чего уж говорить о гномах!
Лорн обошел соседа кругом и встал прямо перед ним.
- Ты слишком придираешься к мальчишкам. Уверен, будучи моложе, ты и сам вытворял такое, от чего твои родители преждевременно поседели.
- У моих родителей не было такой возможности, - огрызнулся Торин, вскидывая подбородок.
Хитроватый взгляд кукольника смягчился. Вздохнув, Лорн примирительно склонил голову.
- Я знаю. Но и твои племянники оказались здесь не от хорошей жизни. Если они дерзят, то это только потому, что рядом с ними не было человека, который мог бы надавать им по шее, а потом взять с собой на охоту.
- Ты не понимаешь устоев нашего народа, - процедил Торин. – Есть вещи, которые люди никогда не смогут…
- Похоже, тебе и сейчас не мешало бы по шее врезать! – перебил Лорн, повысив голос. – Упрямый баран! Я поставил на ноги трех сыновей и дочь, уже пятый подрастает, и вот что я тебе скажу: не бывает самовоспитывающихся детей, будь они эльфами, гномами или людьми!
Не отвечая, Торин оперся о стол и выглянул в окно. День не в пример вчерашнему был пасмурным и холодным. Именно такими бывают летние дни в Озерном городе, когда северный ветер пригоняет с Серых гор тучи, не пропускающие солнце, но слишком высокие, чтоб можно было ожидать дождя. Словом, погода была под стать настроению гнома.
Он уже начал отворачиваться, как вдруг заметил прошмыгнувшего мимо окна мужчину. Торин нахмурился. Что-то в движениях эсгаротца, что-то тревожное и отрывистое, привлекло его внимание.
- Чего это они? – удивился Лорн, оттеснив гнома и проводив взором двух девиц, которые, возбужденно защебетав, поспешили вслед за мужчиной. – Мне послышалось или они сказали что-то про драку?
- Не послышалось, - процедил Торин.

* * *

Торин и так не слишком сомневался в верности своих предчувствий, а когда мимо него в обратном направлении пронесся один из людей Догена, с которыми он имел неудовольствие свидеться накануне, предчувствие превратилось в уверенность.
Локтями и окриками прокладывая себе путь через толпу зевак, Торин и Лорн пробирались к краю помоста, служившему Эсгароту основанием, и, когда последние любопытные расступились, увидели Кили.
Гном метался вдоль домов и расталкивал людей, безуспешно пытаясь что-то найти. Наконец он с воплем бросился к бочкам и, выудив из-за них смотанную веревку, стал привязывать один конец к свае у самой воды.
- Кили! – окликнул его Торин. – Что случилось? Где Фили?
Он схватил племянника за руку и развернул к себе лицом. По подбородку парня текла кровь, а в глазах стоял ужас.
- Они столкнул его в воду! – крикнул он, вырвавшись.
Кили затянул узел на бревне и принялся обматывать веревкой самого себя.
- Не вытащишь! – послышалось из толпы. – Слишком глубоко!
- Ты что, собрался прыгать?! – оторопел Торин. – Безумец, ты же утонешь!
- Иначе утонет Фили! Уйди с дороги!
Кили отпихнул дядю плечом и, не раздумывая боле ни секунды, бросился в воду. Охнув, толпа ринулась к краю и уставилась вниз, споря и указывая на расходящиеся по озерной глади волны.
- Торин, разве гномы умеют плавать? – с беспокойством спросил Лорн, всматриваясь туда, где только что исчез Кили.
- Нет, - отрывисто бросил Торин, хватаясь за веревку. – Готовься тянуть по моей команде.
- Эй, столяр! – вдруг крикнул кто-то. – Ты взгляни, веревка-то совсем гнилая! На одном честном слове держится!
Гном посмотрел туда, куда показывал эсгаротец, и похолодел. Никаким честным словом там и не пахло, волокна вытягивались и распускались одно за другим. Из толпы тут же выбежали двое молодых парней и, перевесившись через край помоста, попытались дотянуться до места обрыва.
- Не выйдет, слишком далеко, - пожаловался один другому. – Вот бы сюда лодку!
Торин торопливо огляделся. С разных концов города к ним приближались три суденышка, но, как бы быстро ни гребли лодочники, вовремя им не поспеть.
Коротко выругавшись, Торин соскочил с помоста и, уцепившись за край доски, повис над водой.
- Сумасбродные гномы, чтоб вас всех! – услышал он возглас Лорна.
Бинт на ладони быстро пропитался кровью, но Торин едва ли заметил это, впервые в жизни пожалев, что он не человек: ему не хватало нескольких дюймов.
- Отпускай, я держу! – вновь раздался над головой голос кукольника.
Гном взглянул вверх. Лорн быстро кивнул, и Торин разжал руку. В то же мгновение он осознал, что свободно падает в озеро, из которого уже не выберется, но сильные пальцы кукольника тут же обхватили его за запястье, прекращая полет.
Длины рук Лорна как раз хватило на то, чтоб Торин успел поймать конец порвавшейся веревки и притянуть ее к себе.
- Ну же! – крикнул гному один из тех молодых эсгаротцев, что бросились ему помогать.
Не без усилий Торин подал ему веревку, молясь лишь о том, чтоб она выдержала, иначе для Фили и Кили все будет кончено.
- Ну-ка, ребята, все вместе! – гаркнул кто-то.
- А ты вылезай оттуда, живо! – пропыхтел Лорн, взмокший от напряжения. – И больше так не делай!
Все трое оказались на помосте одновременно. Не успев толком отдышаться, Торин вскочил на ноги и растолкал толпу, сгрудившуюся вокруг молодых гномов. Фили лежал без сознания, а Кили, судорожно цепляющийся за брата, трясся от макушки до пят и был явно не в себе. Лорн бросился вперед.
- Эй, парень! – крикнул он, похлопывая Кили по щеке. – Развяжите его кто-нибудь и постарайтесь отогреть!
Краем глаза Лорн заметил, что на помощь тут же поспешил взлохмаченный старичок и, выхватив из-за пояса нож, принялся перерезать веревку, туго стянувшую талию гнома. Сам же кукольник суетился вокруг Фили, которого ему с трудом удалось вырвать из хватки младшего брата. Кукольник встал на колено и, перекинув безвольное тело через выставленную вперед ногу, надавал гному на спину. В тот же миг изо рта Фили хлынула вода, утопленник закашлялся, то и дело прерываясь, чтоб сделать хриплый вздох.
- Ух ты! – Лорн казался почти испуганным, держа гнома за плечи и не позволяя ему, отплевывающемуся и фыркающему, встать. – Быстро оклемался, да будет восславлена в песнях выносливость этого народа!
- Фили!
Не успел Лорн сообразить, что происходит, как обнаружил себя сидящим в метре от эпицентра событий. Путающийся в чужом плаще, мокрый и дрожащий, но все же приведенный в чувство, Кили подхватил брата и обнял его так крепко, что у обычного человека треснули бы ребра.
- Я думал, что потерял тебя! – воскликнул он, стискивая пальцам куртку Фили.
- Ты почему мокрый? – просипел тот и вновь зашелся в приступе кашля. – Ты что, прыгнул за мной? – продолжил Фили, отдышавшись. – Совсем рехнулся? А если б ты утонул, что бы я без тебя делал?
- Ты бы тоже утонул! – шмыгнув носом, усмехнулся Кили.
Уронив подбородок на плечо брата, Фили обвел толпу мутным взором и задержал его на Торине.
- А он что здесь делает? – пробормотал он еле слышно.
- А ничего он здесь не делает! – озлобился вдруг Кили, выпуская родича из объятий. – Просто стоит и ничего не делает. Хотя лучше было бы, если б он остался в стороне вчера!
- Парень, ты перегибаешь палку, - осадил его Лорн. Кукольник отряхнулся и встал рядом с Торином. – Ты ничего не видел. Ваш дядя…
- Не вмешивайся, - перебил его Торин. – Пусть говорит, - негромко, но властно добавил он, заметив, что люди вокруг стали перешептываться.
Но Кили не нужны были ни поддержка, ни позволение. Он помог брату подняться и, бережно поддерживая его, гневно выпалил:
- Род, честь – ты об этом говорил? Фили чуть не погиб из-за того, что ты выдал нас, посчитав это “правильным”! И ты даже пальцем не пошевелил, чтоб ему помочь!
Возмущенный до глубины души, Лорн шагнул вперед и уже открыл рот, но тут кто-то схватил его за локоть. Кукольник оглянулся и поразился тому, как спокойно стоит Торин. Обычно вспыльчивый и гордый, он и не думал, похоже, отвечать на нападки племянника.
Кили еще постоял немного, вызывающе глядя на дядю, а потом перекинул руку брата через плечо и двинулся сквозь толпу.
- Минуточку, куда это вы собрались?! – запоздало окликнул их Лорн. – Вам нужно отогреться и выпить теплого эля… Эй, да отпустишь ты меня или нет?! – рассердился он, безуспешно пытаясь вырваться их железной хватки Торина.
- Пуcть идут.
- Пусть говорят, пусть идут! Они-то ладно, молодые еще, а ты что-то рановато из ума выжил!
Гном не ответил. Он проводил племянников отсутствующим взглядом, пока они не исчезли из виду, и только тогда разжал руку. Лорн с раздражением одернул жилет.
- Знаешь, ты прав, - бросил он, заметив, с каким безразличным выражением смотрит на него Торин. – Я никогда не пойму устоев вашего полоумного народа!
С этими словами кукольник крутанулся на пятках и, бормоча под нос проклятия, скрылся в паутине улочек.

Глава V, в которой выкуп ничего не меняет

- Торин!
Гном сделал вид, что не услышал, но оклик повторился, и ему пришлось остановиться. Через пару мгновений эреборец осознал, что от этого знакомого ему вряд ли удалось бы так просто отделаться.
- Торин! – запыхавшийся кузнец догнал его на середине улицы и, отдышавшись, продолжил: - Слышал, что случилось с твоими племянниками.
- Новости тут разлетаются быстро, - с досадой отозвался Торин, предвкушая очередь из сочувствующих, но кузнец не заметил его недовольства.
- Надеюсь, с ними порядок, - Хенгист покачал головой. – Они сегодня славно потрудились, я бы уголь полдня в одиночку перетаскивал. Вот, передай им.
Он высыпал в ладонь Торина несколько мелких монет, и гном, узрев это несметное богатство, молча приподнял бровь: “Истинный эсгаротец…” И все же Торин сунул деньги в карман и внимательно посмотрел на кузнеца:
- А что еще говорят? Как все началось?
Хенгист был явно удивлен его неведением, но Торин не отводил взгляда, и эсгаротец неуверенно передернул плечами.
- Болтают, будто к твоим парням подошли Даг и Ссорен. Сперва они просто разговаривали, а потом слово за слово – и разговор перешел в драку. В какой-то момент все четверо оказались у края помоста, и твой старший оступился. Хотя старуха Аннеш утверждает, что его столкнули, не знаю, как там было на самом деле…
- Даг и Сорен? – перебил его Торин. – Родичи Догена?
- Они самые, - подозрительно протянул Хенгист.
- Знаешь, где я могу его найти?
Кузнец шумно выдохнул.
- Ох, зря ты это затеял…
- Знаешь или нет?
Хенгист опустил голову и, потирая перемазанную сажей шею, в нерешительности покосился на гнома.
- Ладно, - наконец согласился он, - у тебя своя голова на плечах, какое мне дело до всего этого…
Кузнец оглянулся, словно жалея, что его могут заметить в компании мятежного столяра, и вполголоса промолвил:
- Загляни в трактир, что на южном углу города. Если Догена там нет, наверняка, кто-нибудь подскажет тебе, где его искать.

* * *

Спрашивать Торину не пришлось: войдя в трактир, гном сразу ощутил висящее в воздухе напряжение. Обычно хозяин заведения шутил и сновал по залу, беспечно болтая с завсегдатаями, но сегодня, несмотря на немалое количество посетителей, трактирщик был тих и с явной опаской выходил из-за стойки, чтоб поднести эль.
Доген сидел в глубине зала и неторопливо поглощал похлебку. Не обращая внимания на предостерегающий взгляд трактирщика, Торин прошел прямо к нему и оперся руками о стол.
- Я думал, мы договорились, - произнес он без лишних предисловий.
Доген поднял голову и улыбнулся.
- И тебе добрый день, - он облизнул ложку и указал на скамью напротив. – Устраивайся.
Не сводя глаз с разбойника, Торин сел.
- Итак. О чем мы с тобой договаривались?
- Я выкупил у тебя жизни своих племянников, а сегодня твои головорезы затеяли с ними ссору и едва не убили обоих.
- Погоди-ка! – усмехнулся Доген, взмахнув рукой. – Во-первых, ты просто вернул мне то, что было выиграно обманом. Во-вторых, я совершенно не понимаю, о чем ты толкуешь. Как я слышал, твой племянник оступился, а его брат прыгнул за ним. Смело для того, кто не умеет плавать…
- Прекрати! – рыкнул Торин. – Я, кажется, говорил тебе, что, если ты тронешь их хоть пальцем…
За соседними столами воцарилась напряженная тишина, один из эсгаротцев рискнул оглянуться, но вмешиваться никто не стал. Разговоры возобновились.
- Опять ты мне угрожаешь, - цыкнул Доген, словно жалея о чем-то. – Уверен, что стоит?
В следующий миг за спиной Торина шевельнулась тень, и гном ощутил, что под ребра ему уперся нож. Эреборец неспешно вскинул голову и посмотрел на опасного соседа. Это был незнакомый ему мужчина, так спокойно и естественно заказывающий выпивку, что никто и никогда не заподозрил бы, что он здесь с иной целью. Он и стоял так, чтоб нож в его руке не видел никто, кроме самого Торина.
- Не слишком ли это самоуверенно с твоей стороны? – поинтересовался гном, даже не пытаясь отодвинуться от лезвия.
- Что ты! – улыбнулся Доген. – Я бы уже болтался в петле на площади, если б бездумно убивал людей средь бела дня.
Стоило ему договорить, как нож исчез, а посетитель, получив свою пинту, скрылся в задымленном зале.
- Живя под боком у бургомистра такого богатого и прославленного города, нельзя быть обыкновенным бандитом и поддаваться минутным страстям. Хотя о чем это я? – прислонившись спиной к стене, Доген негромко хмыкнул. - Я ведь честный человек, мне нечего скрывать.
Он неторопливо развязал кисет и, достав щепотку табака, принялся набивать трубку. Впрочем, тень, падавшая на его лицо, не мешала Торину ощущать на себе пристальный взгляд разбойника.
- Не обманывайся, столяр, - вдруг промолвил Доген, понизив голос до едва различимого шепота, - я прекрасно осведомлен о том, как искусно ты управляешься с дубовыми ветвями, и понимаю, что мне не удастся тебя запугать.
Усилием воли Торин подавил желание резко вскинуть голову. Новость о том, что Доген узнал в нем потомка могучих королей из рода Дурина, вызвала противоречивые чувства. С одной стороны, разбойники Эсгарота не входили в число людей, которым Торин рассказал бы о своем происхождении, но многое стало понятным: видя, кто скрывается за личиной столяра, Доген чувствовал угрозу.
- Если у тебя есть претензии ко мне, - произнес наконец Торин, - решим это между собой, не вмешивая мальчишек.
- Для того, кто так презирает собственных племянников, ты слишком о них печешься, - заметил Доген, раскуривая трубку.
- Я оставляю за собой право самому разобраться с ними.
- Да-да, понимаю: семья и все такое. К сожалению, это ничего не меняет.
Доген глубоко затянулся и выпустил в воздух струйку дыма, дав понять, что разговор окончен.

Глава VI, в которой Торин решает последовать совету кукольника

Найти Кили и Фили оказалось не труднее, чем Догена, но если разбойник и не думал прятаться, то молодым гномам просто некуда было идти.
Торин вошел в городскую конюшню, радуясь, что не натолкнулся на ее хозяина, и услышал голос Фили, донесшийся из дальнего стойла:
- Отчудишь так снова – сдам тебя маме.
- Ты мне уже третий раз это говоришь, - отозвался Кили. – Ты согрелся?
- Да. А ты?
- Согрелся.
- И не стыдно тебе обманывать старшего брата?!
- Да у самого-то губы небось не от черники синие!
Торин покачал головой. По крайней мере, одно исконно гномье качество прямо-таки бурлило в крови этих тощих сорванцов, и им было упрямство.
Стараясь ступать неслышно, Торин прошел вглубь конюшни и заглянул за угол. Не имея возможности развести костер, Кили и Фили сидели на сене рядом со своими пони и кутались в одеяла, довольствуясь лишь ветхой крышей над головой. Вид у братьев был жалкий, и стало ясно, что купание не пошло им на пользу. Торин прикрыл глаза, убеждая себя, что сохранит хладнокровие, что бы ни сказали ему племяннички, и вышел из своего укрытия.
- Балрог его раздери, он опять нашел нас, - выдохнул Кили, иронично вскинув брови, и оглянулся на брата: - Как он это делает?
- Не знаю, - прохрипел в ответ Фили. – Сперва я думал, что он ищет нас по запаху, потому и прыгнул в озеро.
- Хороший был план, - одобрил Кили.
Торин молча посмотрел сначала на одного наглеца, потом на другого и понял, что самовнушение не помогло. Он выудил из кармана монеты, данные ему кузнецом, и, ссыпав их на сумку одного из братьев, промолвил:
- Это плата за работу. А теперь собирайтесь и идите за мной.
- Куда? – мигом насторожился Кили.
- Вы слышали, что сказал вам тот человек у моста? Вам нужны эль и теплый очаг…
- Ночевка в конюшне, - буркнул Фили, - кажется неплохой альтернативой всему, что ты можешь предложить.
- Ваша одежда не успеет высохнуть до наступления темноты, а с ее приходом ветер только усилится, - произнес Торин, чувствуя возрастающее раздражение. – От холода вас не спасут ни стены, ни одеяла.
- Мы рискнем, - хором отозвались гномы, и Торин не выдержал.
- Проклятье! – крикнул он, гневно сверкнув глазами. – Не жалеешь себя, подумай хотя бы о брате! Каково ему будет дрожать всю ночь из-за твоей гордыни?!
Воцарилась тишина. Собственно, Торин не обращался ни к кому конкретно и с некоторым удивлением заметил, что Фили украдкой глянул на брата, а через мгновение то же самое сделал Кили.
Еще секунду спустя оба брата поднялись на ноги и, подхватив свои нехитрые пожитки, одинаково угрюмо покосились на дядю.

* * *

В комнате было жарко, и одежда, развешанная на протянутой у камина веревке, должна была высохнуть быстро. А пока Кили и Фили сидели за столом кто в чем: лишней одежды в доме Торина было немного, да и она была велика братьям и по росту, и в плечах.
Сам хозяин молча стоял у огня и помешивал бурлящий суп, размышляя о том, что повар из него никудышный. Впрочем, Кили и Фили не жаловались, съедая все, что он им предлагал: их голод оказался сильнее неловкости, висящей в воздухе. Поэтому когда гном поставил перед ними по миске, ложки недолго лежали без дела. Торин сел на стул и, наблюдая за племянниками краем глаза, принялся набивать трубку. Слова Догена никак не шли у него из головы.
- Ты умеешь стрелять из лука? – вдруг осведомился Торин, выпустив облако сизого дыма.
Вопрос оказался настолько неожиданным, что Кили даже не сразу сообразил, что он адресован ему.
- Что? – тупо переспросил он.
- У тебя со слухом плохо? – нахмурил брови Торин. – Я спросил, стреляешь ли ты из лука.
- Конечно! Иначе зачем мне его с собой таскать?
Торин едва заметно ухмыльнулся.
- Смею предположить, что ты умеешь обращаться с мечом, - он посмотрел на Фили, указывая трубкой на спрятанный в ножны клинок, лежащий рядом с колчаном.
- Мы оба умеем, - отозвался старший, засомневавшись на мгновение, стоит ли отвечать на вопрос.
Торин откинулся на спинку стула и глубоко затянулся.
- Отлично. На днях покажете, на что способны.
Кили и Фили с опаской переглянулись, чувствуя в словах дяди подвох.
- Сегодня можете отдыхать, - продолжил Торин. – Все равно в таком виде вам лучше не высовываться на улицу.
Фили, которому рубашки так и не досталось, вспыхнул до корней волос и плотнее закутался в одеяло.
- А завтра на рассвете отправимся на охоту в Лихолесье.
- В Лихолесье?! – воскликнул Кили, не донеся ложку до рта. – Там же эльфы!
- Мы не станем углубляться в чащу и будем надеяться на то, что нам не придется иметь с ними дело.
- Я не к тому… То есть я думал, эльфы – друзья людям Эсгарота?
- Но мы не люди Эсгарота, - неожиданно жестко отрезал Торин. – Эльфы поддерживали добрососедские отношения с Эребором, пока это было им выгодно. И пусть вы отрицаете свое происхождение, уясните раз и навсегда: гномы Одинокой горы могут рассчитывать только на самих себя.
Фили и Кили притихли. Было что-то пугающее в голосе Торина, что заставило их понять: этой темы лучше не касаться. Но сожалеть было уже поздно. Погрузившийся в свои мысли гном молчал и лишь яростнее попыхивал трубкой, и даже сквозь густую завесу дыма братья видели, что он вспоминает о чем-то очень неприятном, о чем-то, что пробуждает в нем сильный гнев.
- Но вообще-то мы не планировали завтра охотиться, - неожиданно сказал Фили.
Торин вздрогнул и с удивлением воззрился на племянника, словно только что заметил его присутствие.
- В самом деле? – протянул он задумчиво. – Что ж, вынужден огорчить, но, если вы не собираетесь и дальше голодать, у вас нет выбора.
- Это шантаж!
Искреннее возмущение Кили совершенно не проняло Торина. Скорее даже напротив: гном сурово нахмурился и, вытряхнув трубку, ткнул ей в племянника.
- Я предупреждал, что не собираюсь вас кормить!
- Но ведь суп ты нам налил! – Фили красноречиво помахал ложкой.
- Правильно, - мигом откликнулся Торин. – И завтра вы пойдете его отрабатывать!
Старший поперхнулся, а младший не нашелся, что возразить.

Глава VII, в которой Фили получает ценный урок

Утро встретило Торина непривычным для его уха шумом. Он открыл глаза и, приподнявшись на локте, с изумлением обнаружил, что Фили и Кили сидят за столом и ожесточенно спорят, то и дело прерываясь на то, чтоб похохотать.
Накануне, прежде чем лечь спать, Торин внушил себе, что следующий день начнется с перепалки между ним и племянниками, не желающими вставать. И вот они, одетые, взбудораженные и вооруженные, как на войну, гомонят ни свет ни заря, рискуя перебудить всю округу. Торин был так поражен этим открытием, что даже засомневался, проснулся ли на самом деле. Но куда больше растерялись Фили и Кили, когда заметили уставившегося на них дядю. Пару секунд родственники молча таращились друг на друга.
- Мы оседлаем пони! – воскликнул вдруг Фили, и братья вихрем унеслись на улицу, опрокинув по пути оба стула.
Вскоре выяснилось, что лихие молодцы не просто собрались в дорогу, а взяли все, что привезли с собой. Вещей у них было немного, но Торин абсолютно точно знал, что на охоте не пригодится и половина из них.
“В следующий раз будут умнее”, - решил гном и двинулся к конюшням.
Фили и Кили в самом деле проявили небывалую расторопность. Глядя на готовых к отправлению пони, Торин вдруг вспомнил Лорна: неужели кукольник был прав, и охота действительно лучший способ найти общий язык с мальчишками, рано потерявшими отца? С другой стороны, что может знать человек, когда людская жизнь в три раза короче гномьей?
Торин не успел довести мысль до конца, неожиданно заметив, что горевшие воодушевлением племянники помрачнели и насупились. Нахмурив брови, братья смотрели в сторону, провожая кого-то неприязненным взглядом. При этом Фили крепко держал младшего за плечо, явно не давая сойти с места.
- В чем дело? – спросил Торин, подойдя ближе.
Среди редких прохожих он не увидел никого, за кем можно было бы наблюдать с такой неприкрытой злостью.
- Ни в чем, - буркнул Кили, перехватывая поводья пони.
- Ясно, - не стал допытываться Торин, и так сообразив, кто пытался спровоцировать очередную уличную драку.
Гном покачал головой и шумно выдохнул. Доген не оставит их в покое, и Торина это беспокоило. Оставалось надеяться, что Кили и Фили научатся кое-чему на охоте и смогут постоять за себя - в следующий раз.
Ни слова не сказав племянникам, Торин отправился седлать своего пони, и очень скоро все трое уже были в пути. Но не успели они выехать из города, как до слуха их донеся знакомый оклик.
- Торин!
Гном натянул поводья и оглянулся. Через мгновение из переулка вылетел запыхавшийся Лорн. Кукольник быстро преодолел расстояние, отделявшее его от всадников, и оперся о пони Кили, пытаясь отдышаться.
- Ты в лес отправляешься? – спросил он, отерев со лба пот.
- Ты за мной следишь? – вскинул бровь Торин.
Лорн широко улыбнулся.
- Ну, у меня пятеро проворных и любопытных детей, так что можно сказать, что я самый осведомленный человек в городе, - довольный собой кукольник кашлянул и, подождав, пока дыхание окончательно выровняется, продолжил: - Я удивлен, что ты покидаешь город, не закончив работу.
- О чем ты?
- О кресле! – воскликнул Лорн, словно поразившись забывчивости друга. – Помнится, бургомистр пригрозил, что не заплатит, если работа не будет выполнена в срок.
- Ты гнался за нами только для того, чтобы напомнить мне о сроках?
Кукольник озорно фыркнул в ответ на неучтивое замечание и погладил пони по морде.
- Мог бы меня поблагодарить. Кто сбережет твой кошелек лучше эсгаротца?
- Как раз эсгаротцы подходят для этого меньше всего! – хохотнул, не удержавшись, Фили и тут же был одарен суровым взглядом дяди.
Впрочем, не похоже было, чтоб это хоть немного смутило молодого гнома, тут же с вызовом уставившегося в ответ. Торин недовольно покачал головой и подумал, что рано обрадовался утреннему поведению племянников.
- Так что ты хотел? – спросил он, повернувшись к Лорну.
- А, да! – опомнился кукольник и, покопавшись, выудил из-за пазухи лист бумаги, исписанный неразборчивым, но твердым почерком.
Торин взял протянутый пергамент, пробежал по нему быстрым взглядом, и лицо его тут же исказилось негодованием.
- Каждый раз, как я отправляюсь в лес, - отчеканивая каждое слово, промолвил он, - ты подсовываешь мне немыслимые списки, а потом преследуешь меня целую неделю и жалуешься, что я не то принес!
- Не то принес? – удивился Кили и выхватил из руки дяди бумагу. – А зачем кукольнику лекарственные растения? – воскликнул он, просматривая список. – Отваром ивовой коры промывают раны, дурман – это болеутоляющее, а чабрец используют при простуде…
- А что, кукольник не может порезаться, а его дети – заболеть? – ехидно осведомился Лорн. Отобрав у смутившегося гнома пергамент и вновь протянув его Торину, с явным изумлением косящемуся на племянника.
- И длинный он? – не успел Торин опомниться, как Фили свесился с пони и ловким движением пальцев выдернул список из его руки.
- Дай сюда!
На сей раз Торин не был снисходителен и, отвесив племяннику смачный подзатыльник, вернул себе похищенное. Растерявшийся было Фили потер ушибленное место и дерзко воззрился на дядю.
- Не смей меня бить! – прорычал он, угрожающе сверкая глазами.
- А то что? – осадил его Торин, в конец доведенный нахальством юнца.
- Ох, какой накал, - устало “удивился” Лорн, наблюдая за разгорающейся перепалкой.
Он вновь фыркнул и, приблизившись к сжавшемуся Кили, вытащил из кармана еще один список.
- Где ты учился врачеванию? – осведомился он, приняв свой самый строгий вид.
- Я не учился, - честно признался гном. – Мама кое-что рассказывала нам о травах, считала, что нам это может пригодиться.
- Вот и пригодилось, - усмехнулся кукольник и отдал ему второй пергамент. – Прочти-ка, что еще из этого ты знаешь? Там то же самое, - добавил Лорн, заметив неуверенный взгляд, который бросил на дядю Кили. Торин, увлеченный перепалкой со старшим племянником, сам того не замечая, нещадно комкал список. – Узнав, что вы едете втроем, я решил сделать копию. Как видно, не напрасно. Ну, порадуй меня.
Кукольник ободряюще кивнул, Кили разгладил пергамент и принялся читать, с трудом разбирая закорючки эсгаротца. Он просмотрел список до конца и слегка нахмурил брови, вернувшись к одной из строчек.
- Фили! – окликнул он.
- Чего тебе?! – рявкнул гном все еще в пылу ссоры, но сразу же сообразил, что его позвал брат, и смягчился.
- Ты знаешь, что такое ацелас?
- Ацелас? Впервые слышу! А что это?
- Королевский лист – так его еще называют, - вставил Лорн.
- Это же трава такая вонючая! – Фили явно сообразил, о чем идет речь, и брезгливо сморщился.
Кукольник громко хохотнул, с одобрением взглянув на парня.
- Вижу, мы поняли друг друга! Принесите мне пучок-другой, а я как-нибудь расскажу вам историю о том, как юный лекарь повстречал следопыта, раненого отравленным клинком.
- Сделаем, - хмуро пообещал Торин и, кивнув соседу, повел пони по мосту.
Лорн махнул на прощание и, сунув руки в карманы, отвернулся.
- Кили, поехали! – услышал он властный окрик гнома.
- Не ори на моего брата! – тут же вскинулся Фили.
Дядя что-то прошипел ему в ответ, но Лорн уже не вслушивался.
- Охо-хо, кому же из них удачи-то пожелать? – со смешком выдохнул кукольник и легким шагом направился домой.

* * *

С горем пополам силки были расставлены. За те два дня, что спутники добирались до выбранного Торином места, запасы еды существенно истощились, и охоту уже нельзя было назвать ни развлечением, ни тренировкой.
К счастью, в этой части леса дичи было хоть отбавляй, в чем гномы убедились, едва углубившись в чащу. Спрятавшись за поваленным деревом, они наблюдали за молодым оленем, беспечно общипывающим листву с нижних ветвей и не подозревающим, какая опасность ему угрожает.
Тут нужен был один точный выстрел.
Торин всегда считал, что есть вещи, на которые нельзя жалеть сил, времени и денег, и одной из них было оружие. Поэтому он предпочел не заметить того, что Кили при взгляде на его лук испытал всю гамму чувств: от восхищения до зависти. Лук в самом деле был примечателен: короткий, мощный и очень тугой, он был изготовлен только для одного хозяина. Мастер, выполнивший заказ, сказал тогда: “Вы, гномы, неважные стрелки, но ни один эльф такой лук даже в руки не возьмет. Ну не сможет он его натянуть!”
Торин скользнул пальцами по оперению стрелы, затаил дыхание и… Олень испуганно дернулся, потоптался на месте и устремился в чащу – прочь оттуда, где едва не стал добычей.
- Что за?..
Торин высунулся из-за дерева и недоуменно взглянул на стрелу, по-прежнему лежащую на тетиве и так и не отправленную в полет. Нет, олень скрылся не из-за него.
- Кили!
Молодой гном стоял, выпрямившись в полный рост, и виновато теребил свой лук. Услышав грозный оклик, он вздрогнул и смутился еще сильнее, хоть это и казалось невозможным.
- Скажи мне, - сухо проговорил Торин, устремив на него пронзительный взгляд, - как можно было промахнуться с пяти шагов?
Кили потупился, ничего не сказав.
- Ты вообще целился?
- Оставь его в покое, - вмешался Фили. – Он же не специально.
- Поторопившись, ты лишил ужина не только себя, но и нас, – продолжал эреборец, не обратив на старшего племянника никакого внимания. – О чем ты думал, когда стрелял?
- Я сказал, оставь его в покое, - повысил голос Фили.
Прервавшись на полуслове, Торин выгнул бровь. Юнец не желал отступать - это одновременно и раздражало, и делало ему честь. Но все же больше раздражало.
- Я разве с тобой разговариваю?
Так и не дождавшись ответа, эреборец вновь повернулся к устыженному стрелку и тут же перехватил его испуганный взгляд, быстро брошенный поверх его плеча. В следующий миг гладь воздуха прорезал скрежет металла.
- Ты серьезно? – негромко осведомился сын Траина, обнаружив у своей шеи холодный клинок.
- Более чем. Ты же хотел узнать, чего я стою, - криво ухмыльнулся Фили. – Сейчас самое время.
Торин не шевелился, испытующе наблюдая за племянником. Мальчишка был настойчив и упрямо отвечал на взгляд, гордо вздернув подбородок. Атмосфера накалялась.
- Фили, не надо, - взмолился Кили. – Я ведь правда виноват.
- Ничего, братишка. Даже если бы ты не был виноват, он бы нашел, к чему придраться. Вооружайся, - рыкнул он дяде.
Постояв немного, эреборец кивнул:
- Ладно, - и направился в заросли.
- Куда это он? – опешил Фили.
Но Торин не заставил себя долго ждать и вскоре появился на поляне с толстой веткой наперевес. Сунув удивленному Кили лук и колчан со стрелами, он встал напротив Фили и раскинул руки, приглашая его атаковать.
- Ты издеваешься надо мной?! – вспыхнул молодой гном.
- Мать не рассказывала тебе, отчего меня называют Дубощитом? – без тени улыбки спросил Торин.
- Да будет вам! – предпринял последнюю попытку Кили, но родичи уже бросились друг на друга.
Схватка была жаркой, но короткой. Казалось, в каждый удар Фили вкладывал всю злость, копившуюся в нем долгие годы и внезапно вырвавшуюся наружу. Он настойчиво наседал на Торина, обрушивая на него меч с той силой, которая обычно свойственна юности. Но к силе примешивалась горячность и неосмотрительность, и ни один удар так и не достиг цели. От большинства Торин просто уклонился, а когда Фили вдруг оказывался быстрее, отводил его клинок в сторону взмахом ветви.
Терпение принесло плоды. В какой-то момент выведенный из себя юнец устремился в яростную, но необдуманную атаку, и его смятения было достаточно, чтоб Торин им воспользовался. Неожиданно очутившись за спиной племянника, он изо всех сил ударил его ветвью чуть пониже поясницы, а затем, не дав опомниться, схватил его за шею и швырнул на землю.
Кили вскрикнул и бросился было к брату, но предупреждающий взгляд исподлобья заставил его отступить.
- Да как вам только удалось уйти от людей Догена живыми! – язвительно прошипел Торин, наклонившись к самому уху Фили и не позволяя ему вырваться. – Дис вас жалела, а я не буду!
- Только тронь его! – прорычал из-под локтя молодой гном.
- Хочешь защитить брата?
Фили не ответил. Яростно пыхтя в землю.
- Хочешь?!
- Да!
- Тогда, - Торин наклонился еще ниже, чтоб его слышал лишь Фили, - будешь тренироваться со мной. Каждый день!
Он быстро встал и рывком поставил племянника на ноги. Тяжело дыша, Фили нахмурился, но ничего не сказал.
- Теперь ты! – рявкнул Торин, ткнув ветвью в сторону Кили и тут же отбросив ее за ненадобностью.
Парень лишь крепче вцепился в лук, словно готовясь защищаться.
- Ты так и не ответил мне, о чем думал, когда стрелял?
- О чем думал? – смутился Кили.
- Что вообще подвигло тебя стать лучником?
Кили промолчал. Весь его вид говорил, что вопрос дяди застал его врасплох, и он не знает, что сказать. Торин повернулся к Фили, но старший, все еще переживающий поражение, смотрел в землю.
- Да-а, - протянул эреборец, - не с того я начал, - он потер шею, с некоторой растерянностью поглядывая на притихших племянников, и принял решение: - Возвращаемся на стоянку. Нам надо кое о чем поговорить.

* * *

Неудача с оленем была сглажена успешно сработавшими силками. Отправив Фили за дровами, а Кили – за водой, Торин принялся разделывать пойманных кроликов. На троих гномов пары тушек, конечно, не хватит, но в изгнании довольствуются и меньшим, а для Кили это станет уроком: в следующий раз будет целиться лучше. Травы, которые они собрали, пока искали растения для Лорна, разнообразят пресный навар, и в целом ужин можно будет считать состоявшимся.
С этой мыслью Торин вымыл руки в ручье и с тяжелым вздохом занялся готовкой. Он как раз пробовал получившееся варево, проверяя, не научился ли случаем стряпать. Когда Фили, молча сидевший у костра, неожиданно подал голос:
- Ты хотел поговорить с нами о чем-то.
Торин оторвал взор от котелка и, внимательно посмотрев на племянника, нахмурил брови.
- Я передумал.
- Отчего это? – удивился Кили.
- Сомневаюсь, что вы готовы слушать, - Торин резко распрямился. – К тому, что я хотел обсудить, нужно относиться очень серьезно, а у вас в головах только ветер гуляет
- Мы можем быть серьезны, если это требуется! - возмутился Фили.
- Не смеши меня, - Торин фыркнул и, разлив по мискам бульон с редкими кусочками мяса, подал их племянникам. – Ешьте.
Потупившись, братья взялись за ложки и некоторое время послушно жевали, но все же уязвленное самолюбие и любопытство взяли верх. В какой-то момент Торин почувствовал на себе пристальные взгляды и обнаружил, что племянники нетерпеливо ерзают, хотя явно не желают ни просить, ни признаваться. Но он этого и ждал, понимая, что уже достаточно сильно задел их за живое.
Торин опустился на землю, привалился спиной к замшелому дереву и уставился на огонь, размышляя, с чего начать.
- Вам уже приходилось убивать? – спросил он, так и не придумав ничего лучше.
Кили поперхнулся и, сдавленно откашлявшись, покосился на брата. Поколебавшись, Фили молча помотал головой.
- Вот как, - протянул Торин. – Это хорошо.
- Хорошо? – неуверенно переспросил старший.
- Да. Потому что, когда отнимаешь чью-то жизнь, нужно четко понимать, во имя чего ты это делаешь.
Кили и Фили обменялись быстрыми взглядами. Эреборец видел, что его племянники, неожиданно решившиеся на разговор, чувствуют себя скованно, и не стал дожидаться ответа.
- Как становятся воинами? – продолжил он, вертя в пальцах трубку. – По воле отца, из желания стать сильнее, чтоб угнетать или защищать других, из жажды мести или по необходимости – причин может быть много, но именно этот выбор делает нас теми, кем мы являемся. Что, по-вашему, отличает лучника-гнома от лучника-эльфа?
- Помимо острого глаза? – неуклюже пошутил Кили и тут же притих, получив под ребра от брата.
- Быть лучником удобно. Ты отпускаешь тетиву и, когда стрела настигает цель, не чувствуешь, как жизнь покидает поверженного врага. Ты отделяешь себя от противника и можешь позволить себе быть безразличным. Этим гномы отличаются от эльфов. Мы не боимся встретиться с врагом лицом к лицу и принимаем ответственности за свои поступки.
- Но ведь среди нас есть лучники, - возразил сконфуженный Кили. – Зачем же тогда… Ну… тренировки и все такое…
- Все зависит от того, за что ты сражаешься, - перебил Торин, пока парень окончательно не запутался в том, что хочет сказать. – Бесчестно стрелять в того, с кем должен схлестнуться в поединке. Но когда на твоих плечах лежит ответственность не только за свою жизнь, времени на раздумья нет. Для этого и нужно знать, во имя чего ты поднимаешь меч, - он внимательно посмотрел на Кили, - или натягиваешь лук.
Торин замолчал и, набив трубку табаком, потянулся к костру, чтоб взять горящий прут. Братья сидели тихо и, как он надеялся, обдумывали услышанное. Они могли не согласиться с ним или пропустить половину мимо ушей, но разговор состоялся, и это было победой по сравнению с тем, что творилось три дня назад. Торин затянулся и выпустил в воздух облако дыма, немедленно растворившееся в порыве прохладного ветерка.
- Твои еноты какие-то странные на вкус, - произнес вдруг Фили.
- Потому что это кролики, - не моргнув глазом, отозвался Торин.
- Странные кролики.
- Да что ты мелешь?
Торин отложил трубку в сторону и, налив варева в пустую миску, отправил в рот кусок мяса.
- О чем я и говорил, - буркнул он, зачерпывая еще. – Ветер в головах.

---

С Днем Рождения наше сообщество!

[Эльвинг]

---

Теория заговора vs попытки объяснить

[Гэленнар]

Очередная попытка объяснить, почему войско Гондора в 1975 пришло по морю, а не по тракту через Каленардон и Энедвайт.

Пока без названия, очередной фик в жанре Атрабет, на сей раз - между Эарнилом и некоей дунландкой.
и маленький коментарий: Тракт не проходит непосредственно через рудаурские земли, но в целом в ста милях от Тарбада к северну находится Угол, изначально Рудаурский, а с учетом разорения Кардолана (лет так 600 назад рудаурцы скорее всего контролируют Тарбадскую переправу именно с целью не дать Гондору перебросить войска по Тракту)

Гостья короля Эарнила сидела на стуле, забросив ногу на ногу. Широкая клетчатая юбка едва прикрывала колено и совершенно не скрывала крепких голеней. Позволить себе такое могли разве что кабацкие девки в Умбаре — и дунландские женщины. Этой Эарнил дал бы лет тридцать. По гондорским меркам — совсем юная, но век младших людей быстротечен; Бренна, жена вождя, наверняка уже успела принести мужу двух, а то и трех детей.
Ноги Бренны были хороши, но женщина-переговорщик от Дунланда — знак плохой. Когда нужно заключить сделку, которая через год будет пересмотрена, вождь посылает сына — мир повидать, себя показать. Серьезные же переговоры ведет жена.
Истинный правитель Дунланда — не зря же это племя родственно халадинам первой эпохи. Народ, земли, но не душа которого принадлежат Гондору. Так же, как северные предгорья Мглистых были частью Арнора лишь на карте.

еще слов 500

— Я призываю тебя, король, — Бренна говорила с ним, как с равным, без расшаркиваний, — не вмешиваться в арнорскую войну. Тебе есть чем заняться на юге, да и восток снова копит силы.
— А я призываю тебя, мудрая женщина, ценить ту независимость, которую твой народ имеет под дланью Гондора. Когда Ангмар расправится с остатками северных дунэдайн, он устремится на юг. Угадай, через чьи земли он будет наступать?
— Он обойдет Мглистые с севера и ударит по эльфам Зеленолесья, где увязнет.
— Да ну? — Эарнил позволил себе засмеяться. — Здесь дорога, там топи.
— Здесь рудаурцы. И они сделают ровно то же самое для нас, что мы для них.
Бренна была непреклонна в своем нежелании пропускать гондорское войско через Энедвайт. Там, где заканчивались поселения дунландцев, начинались форты рудаурцев. И чтоб дойти до Форноста, нужно было их сжечь, а рудаурцев — убить или разогнать.
— Мы один народ, — напомнила Бренна. — Дети одного и того же леса, вырубленного твоими предками тысячелетия назад.
Один, мысленно согласился Эарнил. Часть бежала к северным предгорьям Мглистых, став рудаурцами. Часть — к южным, а потом, в начале эпохи, короли решили, что Дунланд должен быть гондорским. Не для того ли попытались разделить, чтоб те не могли создать своего королевства? Чтоб чужаков в Арноре не стало больше, чем дунэдайн? Или просто всем было наплевать на холмовиков, когда решали, чьим будет Тарбад? Теперь уже не важно.
— Мы тоже один народ, Бренна, — Эарнил покачал головой. — Я не могу смотреть, как уничтожают моих братьев по крови, и делать вид, что все в порядке.
— Рудаурцы просили помочь.
— Арнор тоже.
— Они просили вмешаться в войну на их стороне. И некоторые горячие головы — достойные, скажу тебе, головы — отделились от шеи, чтоб народ Дунланда остался в стороне. Я прошу не о милости — об ответной услуге.
Эарнил прикрыл глаза. У каждого есть слепое пятно. Бренна умная женщина, но родственный долг — ее слепое пятно. Думает, что Рудаур так же встанет грудью на защиту Энедвайта, когда Ангмар дожует Арнор и посмотрит на восток. Думает, что удержит власть. И не убедить ее. Не отступит, надо искать другой путь.
— Я вмешиваюсь в ту войну не ради славы и побед, — проговорил Эарнил. — Для этого нужно было присылать войско пятьсот лет назад. Можно не помочь брату, если тот грызется с соседом за кусок земли, но не когда у брата горит дом.
— Огонь может перекинуться и на твою землю, — голос Бренны прозвучал глухо, словно издалека.
— Не угрожай мне бунтом.
— Я не угрожаю. Если Дунланд восстанет, я потеряю не только власть, но и голову.
— Если Арнор падет, Гондор потеряет честь.
— Когда твое войско двинется по Тракту через Энедвайт, на чьей стороне мне быть? На стороне моего короля — умного, смелого, честного — но иноплеменника? Или на стороне своих людей — более горячих и менее мудрых, чем стоило бы, но таких же честных? Когда лучшие из моих воинов решат помешать твоему воинству, смогу ли смирить свое сердце и предупредить своего короля о засаде?
Эарнил жестом остановил ее. Слов было достаточно — теперь нужно было думать.
— Войско не пойдет через твои земли.
— Что? — Бренна на миг потеряла самообладание.
— Ноги гондорского солдата не будет ни на землях Энедвайта, ни на земле Рудаура. Мы идем освобождать Артедайн. Если же кто-то из рудаурцев падет от руки гондорца на земле Артедайна…
— То это совсем другой разговор, и Дунланд не будет вмешиваться, — пообещала Бренна. — Но как Гондор планирует достать Ангмар? Победить драконов, живущих на севере?
— А это уже мое дело.
И корабелов в гаванях Пеларгира, мысленно добавил Эарнил.

@темы: Третья Эпоха, Гондор

---

[Гэленнар]

Вдохновленная аналогией (спасибо за идею) Фириэль-Мириэль и Эарнил-Калион, я таки написала обещанный фик

Тени прошлого

гет, Эарнил/Фириэль

размер - где-то 1500 слов

сюжетом фик обязан хронологии, по которой у Эарнила родился сын раньше, чем Фириэль вышла замуж. В общем "хронология, бессердечная ты стерлядь"

гондорские бордели (тм) и прочий неканон

Ему не нравилось ее имя.
Фириэль. Смертная. Так звали воспитанницу Элендила; в честь нее, видно, и назвали. Имя, которое в позднем Нуменоре Верные давали дочерям – чтоб те не забывали, кто они. Но две тысячи лет спустя, в Гондоре... за спиной Ондохера шептались, мол, в третью-то эпоху зачем ворошить прошлое? В глаза, впрочем, сказать не осмеливались.
Мириэль. Эарнил называл ее так. Она морщилась – распространенное имя, а ей хотелось быть пусть и Фириэль-смертной, но единственной.
Тар-Мириэль, - шептал он, когда она не слышала. Клялся, что в этот раз история любви принцессы и ее брата закончится хорошо.
*
Когда Фириэль родилась, ему было тринадцать; ее детские годы он не помнил – кроме того дня, когда клялся ей, четырехлетней, что жизнь отдаст за ее брата Фарамира. А она расплакалась, мол, "не надо жизнь" – и убежала.
То было перед Дагорладом.
Гондор выиграл сражение, но не войну; кочевники не шли в наступление, но то и дело посылали мелкие отряды – то ли вредить, то ли проверять, не пришло ли время атаковать вновь. Эарнила это полностью устраивало – успев прославиться в большой битве, он не хотел возвращаться в скучающую столицу. Да и Калимехтар тогда был благосклонен к внуку двоюродного брата, полностью поручив Эарнилу северо-восточный рубеж.
В Минас Анор Эарнил вернулся спустя почти двадцать лет. Не по своей воле, по приказу.
- Вижу, на смену твоей юности приходит зрелость, - король начал издалека. – Не пристало зрелому мужчине быть одному.
Эарнил взорвался.
- Мне всего тридцать пять! Покажите мне того из нашего рода, кто женился раньше пятидесяти! - спохватившись, он неумело поклонился. - Ваше величество.
- Не заставляй меня говорить прямо, любимый родич, - кашлянул Калимехтар. – Итилиен далеко, но слышно мне не только о твоих военных успехах.
Эарнил фыркнул. Он был не дурак подраться, но и развлекаться тоже умел.
- Ни одна из моих женщин не жаловалась. И ни одну я не взял силой. Если кому-то завидно, то пусть тренируется, а не доносы строчит.
- Тем не менее, - Калимехтар был холоден, - такое поведение недостойно дунадана, потомка Трех племен – я уже не говорю о твоем высоком положении и королевской крови в жилах.
- Ваше величество, я не буду жениться, - Эарнил сжал кулаки. Не на того напал.
- Тогда и в Итилиен не вернешься, - отрезал король. – Я отзываю тебя, и назначаю нового маршала.
Обида комом подступила к горлу. Пожалеешь еще, твердил про себя Эарнил, вылетая из тронного зала. Ой, пожалеешь.
*
Девушка только ойкнула, когда разъяренный Эарнил врезался в нее, едва не сбив с ног.
- Простите леди, - он отвесил поклон в пол так резко, что взметнувшийся плащ задел гобелен на стене.
Девушка отшатнулась.
- Не хотел вас напугать, - рука к сердцу, полуулыбка. - На войне отвыкаешь от хороших манер, но даю слово, этого больше не повторится.
Замешательство девушки сменилось интересом.
- Не извиняйтесь. Вы храните наш покой, а манеры – дело десятое. Позвольте, я поправлю, - она коснулась гобелена.
- Мое имя Эарнил, - если убежит, значит, слухи достигли не только короля.
Не убежала.
- Да, - легкая улыбка тронула губы девушки. – Теперь вспоминаю. Вы обещали хранить Фарамира... и я рада, что вы живы. Я Фириэль.
...ну что за глупое имя.
Мириэль. Так лучше.
*
Выходя от Калимехтара Эарнил думал о мести. Королю не нравятся его похождения в Итилиене? Он получит то же, но в Минас Аноре. А девицы здесь непростые, каждая вторая знатная...
...Мести не вышло. Первая, кого он встретил, заняла все место в его сердце, и даже мысль о других была теперь кощунственной.
Нет, предыдущих своих женщин он тоже любил. Каждую. Кого-то ночь, кого-то неделю. Он не клялся им в верности, но любовь его была искренней. А на Фириэль готов был хоть завтра жениться и никогда больше не смотреть на сторону. Только вряд ли Ондохер согласится на этот брак. Не сейчас.
Весь следующий год Эарнила словно подменили. Казалось, он целиком отдается службе - король назначил его тренировать городскую стражу. Казалось, покончил с прошлым. Калимехтар был почти доволен, что родич взялся за ум. Почти – потому что не мог до конца поверить в такое быстрое исправление.
С Фириэль они встречались редко и тайно. Она не спрашивала, почему, а он все чаще вспоминал историю другой любви, такой же запретной. Тар-Мириэль... к счастью, они с Фириэль были родственниками аж в четвертом колене, так что закон не мог им помешать. Только бы дождаться, когда король сменит гнев на милость...
... через год, когда Эарнил и Фириэль попросили благословения на брак, Калимехтар и Ондохер в один голос ответили "нет".
*
- Уедем, - молил он Фириэль. – В Итилиене меня помнят и любят. Станешь моей женой, напишешь письмо отцу, он перебесится и успокоится.
- Не успокоится. Он считает тебя человеком без чести.
- Среди здешней знати каждый второй ходит к любовнице!
- Но об этом никто не знает. Об этом не принято говорить вслух.
-Удобно. А моя вина в том, что я помню имя каждой из тех пятидесяти, с кем спал? Надо рассказывать, что был околдован, как сделал наш конюший когда его интрижка вскрылась?
- Король считает, твоя дерзость подрывает устои, а отец... отец во всем его слушает.
- Отлично, - Эарнил ударил кулаком в висящий на стене щит. – И за кого же тебя отдадут? За желтоголового? Или в Умбар продадут, чтоб еще лет пятьдесят не бунтовали? Там, конечно, с честью все хорошо.
- Ты забываешься! – никогда еще Эарнил не говорил с ней в таком тон; Фириэль еле сдерживалась, чтоб не расплакаться
- Знаешь что? А давай ты станешь моей женой прямо здесь и сейчас, - Эарнил прижал ее к себе, давая понять, что готов идти до конца. – Посмотрим, что они заговорят...
Договорить он не успел. Высвободив одну руку, Фириэль отвесила ему пощечину. Хватка Эарнила ослабла, и через секунду он остался в комнате один.
- Я никогда бы не причинил тебе вреда, - выдохнул он.
... интересно, когда принц Калион махнул на все рукой и отправился воевать в Эндорэ, он получил такой же ответ?
*
Его снова отослали в Итилиен; два года их с Фириэлью роман продолжался по переписке, а затем Калимехтар бросил в тюрьму одного посыльного и повесил следующего. Король не поленился лично приехать и объяснить Эарнилу, что брака не будет. И дело уже не в прошлых похождениях – а в чем, Калимехтар не объяснил. Словами – не объяснил, а во взгляде читалось: за неподчинение. За дерзость. За упрямство. Никто не смеет что-то затевать за спиной у короля. Никто не должен думать, что можно безнаказанно действовать вопреки королевской воле.
Когда Калимехтар уехал, Эарнил позвал своих командиров и спросил, с кем они.
Войско мятежной провинции стояло под стенами Минас Анора через месяц, но хроники молчат об этом.
И тогда Фириэль пришла к нему. Умоляла не ввергать королевство в пучину гражданской войны. Говорила, что полюбила жизнерадостного и чуть легкомысленного принца, а не угрюмое подобие Кастамира.
Ушла она только утром, потеряв то, что ханжи называют девичьей честью; люди честные сказали бы, что эти двое никогда не были так счастливы, как этой ночью.
*
Вторым Кастамиром Эарнил быть не желал, и не стал штурмовать Минас Анор. Принял послов Калимехтара; договорились, что все возвращаются на исходные позиции и делают вид, что ничего не было. Король не наказывает мятежников, а Фириэль выходит замуж за Эарнила.
... позже до Эарнила доходили слухи, что король выполнил свои обязательства. Никто в Итилиене не попрощался ни с головой, ни со званием.
Кроме самого Эарнила, которого отослали в Пеларгир. Поселили в двухэтажном особняке и поставили охрану. В город выпускали раз в неделю, и тоже под охраной. Фириэль, по слухам, постигла та же участь – только вместо особняка были комнаты во дворце.
Меча ему не оставили даже деревянного.
На пятый год он взмолил о пощаде. Для себя и для нее.
Калимехтар был милостив. Он поставил только одно условие – свадьба. Конечно же, не с Фириэлью.
Еще два года спустя на свет появился Эарнур, сын Эарнила и тихой девушки из Пеларгира, единственной в жизни Эарнила, с которой он спал, не любя. Фириэль обрела свободу. Сам он получил в командование южную армию – времена наступали такие, что талантливые полководцы были нужны как воздух, а где ж их взять? Рядом, впрочем, всегда были двое людей Калимехтара, свидетели всех разговоров Эарнила с кем бы то ни было. Король сделал выводы. Эарнил, впрочем, бунт уже не замышлял. Незачем.
Тар-Палантир победил, и, может, эта победа обернется добром для всех.
*
В тысяча девятьсот семьдесят третьем в Гондор пришли вести, что Арнор на грани гибели. Вести, не просьбы о помощи. Арведуи молчал. Гордость, что ли, не позволяла ему просить помощи у того, кто был первым у его жены?
Флот вышел из гаваней Пеларгира, когда стало ясно, что одним Форностом ангмарцы не ограничатся. Фириэль была в Митлонде, и Эарнил должен был ее защитить.
Еще одна тайна гондорских королей, о которой не напишут летописцы.

@темы: Третья Эпоха, Гондор

---

Приглашаем неравнодушных

[Диарнур Тельперос]

@темы: Нолдор

---

Ангбандское житье-бытье

[- lightning -]

Как-то тут все совсем притихло, надо немножко оживить. Выложу фик про Ангамандо— Аст Ахэ, который написала еще летом. Это просто такое бытописательство, случай из жизни одной хитлумской девочки, которая волею судьбы там оказалась.
Сразу хочу предупредить, что это неканон как по отношению к Сильму, так и к ЧКА.

Следующий коридор закончился тупиком, и Хильвен, вздохнув, уселась на узкий подоконник. Она уже достаточно окрепла, чтобы ходить без посторонней помощи, но бесчисленные коридоры Твердыни Тьмы пока не выучила и плохо понимала, как это сделать. От Айлиэ, ученицы тарни Лауниллэ, она слышала, что в Аст Ахэ поместилось бы много деревень и не один город. На что похож город, хитлумская кретьянка не знала, но догадывалась, что это та же деревня, только большая. Слова девочки из рода Ястреба ее впечатлили, но когда северянка между делом бросила своей подопечной, что некоторые переходы то и дело меняют свое расположение, хитлумка и вовсе потеряла дар речи.
-Такого не бывает! - Наконец выдала Хильвен, помня о том, что не только дорога к ее деревне, но и коридоры в эльфийских дворцах из сказок всегда были на своем месте.
- Проверь сама. - Отмахнулась та и потерла бровь, которую уже почти закончила выщипывать.
"Она надо мной смеется", - с тоской подумала тогда девочка и снова углубилась в чтение, старательно водя пальцем по строкам и потихоньку постигая грамоту.
И вот, спустя несколько недель после этого разговора, Хильвен заблудилась. Как назло, план Твердыни, наскоро набросанный Айлиэ на оборотной стороне листка со спряжениями глагола в ах'энн, девочка куда-то положила. Наверняка в хорошее место, но сейчас от этого было не легче. Хитлумка снова вздохнула и стала задумчиво перебирать мелкие темные камешки, которые выкрошились из стены. Неяркое северное солнце нагрело подоконник, и Хильвен на мгновение показалось, что она снова дома, на теплой натопленой печке... Она помотала головой. Вспоминать о доме было приятно, но возвращаться туда, после всего... Это самое "все" она помнила какими-то отрывками, но и этого хватало вполне. Старый сарай, где сестры Ниэнны устроили больницу для заразившихся Черной Смертью, подстилка из соломы, тяжелый, удушливый запах смерти и чувство обреченности. Особенно острое, когда видишь, как солнце заглядывает внутрь сквозь щели в стене. Оно светит из другого мира, в который ты уже никогда не вернешься. Поначалу Хильвен боялась смерти, но сил становилось все меньше, и страх сменился сперва безразличием, а потом и чем-то вроде надежды. Она смирилась с тем, что больше не увидит своих родных и никуда отсюда не выйдет, а потому была очень удивлена, когда в сарай пришла мать и, не говоря ни слова, положила рядом с подстилкой ее платье. То самое, которое купили на ярмарке, и в котором она ходила только в праздник.
- Одевайся. - Бросила мать и отвернулась. Она никогда раньше не приходила сюда, боясь заразиться, но теперь ей как будто было все равно. В ее глазах блестели слезы, а на лице застыло выражение какой-то мрачной решимости.
Что было потом, Хильвен помнила совсем плохо. Она куда-то шла, опираясь на посох и едва не падая. Как это, оказывается трудно - сделать шаг... Сквозь боль и дурноту она как-то смогла почувствовать запах мокрой травы и земли, и рассмотреть - людей, что говорили на непонятном наречии и были одеты в черное с серебром. Все, кроме одной. Та женщина напоминала горских повстанцев - вся в серо-зеленом и с луком за спиной. А еще у нее была золотистая коса в руку толщиной и какой-то удивительный, не совсем человеческий взгляд. А потом трава почему-то оказалась слишком близко... Сильная рука легко подняла Хильвен и усадила в седло.
- Какая легкая, надо же... - Она говорила на талиска с каким-то легким, певучим акцентом, и от этого родной язык становился как будто красивее.
- Меня нельзя трогать! - Девочка думала, что кричит, но на самом деле едва шевелила губами.
- Не бойся. - Неведомая спасительница улыбнулась. - Не бойся, ко мне это не липнет.
А потом наступила темнота.
- Здравствуй!
Хильвен с трудом разлепила веки - оказывается, она успела задремать на солнышке - и чуть не выпала от неожиданности из окна. В двух шагах от нее стояла та самая женщина, которую она только что видела во сне. Солнечные лучи, проходя сквозь стеклышки витражей, окрашивают ее лицо и волосы в зеленый и темно-сиреневый, и это лишь добавляет происходящему сказочности.
- Смотри не упади. - Северянка рассмеялась, глядя на ее озадаченное лицо. - Не узнала меня?
- Узнала. - Наконец смогла выдать девочка. - Но...ты мне снилась, только что.
- Неужели? - Подняла бровь женщина. Она была одета в те же потасканные серо-зеленую рубаху и порты, заправленные в сапоги, а пахло от нее дымом. - Что ж, выходит, я тут как раз вовремя. Мне давно уже хотелось тебя навестить, да все откладывала, и Твердыня наконец призвала меня к порядку.
- Твердыня? - Васильковые глаза маленькой хитлумки распахнулись еще шире.
- Ага. - Кивнула северянка. -Аст Ахэ - необычная крепость, по мне, так она вообще живая. Она чувствует наши желания и страхи, посылает нам сны, помогает, предостерегает, иной раз и пугает... Надо только уметь ее слушать.
- А...а, понятно.
- Ничего тебе не понятно. - Беззлобно фыркнула она. - Лучше скажи, чего ты тут привал устроила, нешто спальни нет?
- Я заблудилась. - Хильвен опустила голову. - Потеряла бумажку с планом коридоров и заблудилась...
- Бывает. - Утешила нежданная собеседница. - Я поначалу тут тоже входа-выхода найти не могла, но потом привыкла. И ты привыкнешь.
- Неужели это все можно выучить?
- Выучить? - Тонкая линялая ленточка, что скрепляла толстую косу, почти совсем развязалась, и северянка снова затянула ее. - Пожалуй да, но это все равно тебе не поможет. Тут надо не то что выучить, а скорее понять. Ну вот ты когда встречаешь нового человека, то обычно же не знаешь, что у него за нрав, что он любит, а что - нет...
- Не знаю. - Ответила девочка, еще не вполне понимая, к чему та клонит, но нутром чуя, что без колдовства тут не обошлось.
- А как ты об этом узнаешь? Всегда спрашиваешь обо всем этом у старших?
- Нет, конечно! К нам когда мамина сестра в гости приходила, мы с Гварет, сестрой двухродной, в прятки играли, и она жулила. Но мамка-то ее не знала, что она жулит! А что хвастается лентами, знала, но не говорила. Кто ж такое скажет?
- Вот именно. То есть ты сама все про нее поняла и потом уже знала, как с ней общаться.
- Ага. Я сказала, что эти ее ленты в нужник кину, если она еще хвалиться ими будет, а прятки...да мы больше ни во что и не играли.
- Хм, надо думать. Но я тебе что втолковать-то пытаюсь... Твердыня, она живая. И пока ты не поймешь ее, не узнаешь получше, ты можешь назубок выучить все ходы и выходы, но что она любит и, главное, где "жулит", так и останется для тебя тайной. И ты так и будешь блуждать за два поворота от нужного места. - Она помолчала, глядя на ошарашенную хитлумку. - Но ты не переживай, это не так страшно, как кажется на первый взгляд. Главное...как бы это сказать не на ах'энн...главное - впустить ее в себя, что ли. Ну, осознать, что это теперь твой дом и перестать ее бояться. Ты же ее боишься, не так ли?
- Боюсь. - Честно ответила Хильвен. - Дома говорили, что тут одна темница...
- Нет, у тебя дома говорили, что тут много темниц. - Северянка криво улыбнулась. Хильвен все пыталась определить, к какому клану относится ее собеседница, но пока не могла - еще слишком плохо знала местных. Наверное, Молния. Или Лиса. - Но не будем пока о грустном и сложном. Меня Итиллэ зовут.
- Хильвен.
- Да я помню, матушка твоя тебя представила. Милая женщина... И я так и не поняла, чего она хотела: тебя спасти или нас заразить. Ну да Тьма ей судья. - Она задумчиво погладила потертые ножны меча и высунулась в окно. - Ого, уже темнеет, как время-то летит... Пошли, что ли, отведу тебя к тарни Лауниллэ. Или ты уже не у нее живешь?
- У нее. Она очень добра.
- Ну, скажем, она старается... Ну пошли?
- Пошли.
...Аст Ахэ никогда не спит - так однажды сказала Айлиэ, и теперь Хильвен склонна была ей верить. Солнце уже клонилось к закату, но народу в коридорах и на балконах было много, как на гулянии. Горцы и хитлумцы, северяне и халадины - они куда-то шли или стояли, о чем-то разговаривая. Хильвен смотрела во все глаза. Теперь ей больше не нужно было считать повороты, отыскивать нужные узоры на витражах и судорожно пытаться вспомнить, как называлась какая-нибудь галерея, до которой ей нужно добраться. Итиллэ же уверенно шла вперед, отвечая на ее вопросы и даже как будто не задумываясь о дороге, и Хильвен вся обратилась в зрение и слух. Высокий чернявый и кудрявый горец прошел под руку с пепельноволосой тоненькой северянкой из какого-то маленького клана, за ними, держа в одной руке книгу, а в другой - тяжелую позвякивающую сумку, шел какой-то Сов, явно ровесник Итиллэ. На плечах у него сидела совсем маленькая курносая девочка - рыжая и в веснушках, но с желтыми Совиными глазами.
- Спусти меня вниз, ну пожалуйста! Я к Ахэнэ поиграть схожу.
-И тебя опять полночи искать придется?
- Нет же, мы далеко не уйдем! Ну пожалуйста!
- Нет!
- Ну-у!
- Еще одно слово, и завтра весь день будешь в заперти сидеть. Ахэнэ твоя уже точно сидит. Это ж надо было додуматься! Еще и Тхэсса с собой прихватили...
До чего додумались будущие воины Твердыни, Хильвен узнать не удалось, потому что Итиллэ в очередной раз свернула.
- Пошли улицей пройдем? - Предложила она, кивнув на дверной проем, ведущий на галерею.
- Ага.
Девочка и впрямь хотела сменить обстановку, потому что от бренчащих подвесок, ярких лент и вышивок, а так же от самых разных говоров она с непривычки уже успела устать. О чем своей спутнице и сказала.
- Ничего, привыкнешь. - Улыбнулась Итиллэ, глядя вправо и вниз, туда, где сколько хватало глаз, расстилались леса и поля Севера. - Могу тебя утешить: не ты одна устаешь от этого буйства красок, и к посвящению народ обычно меняет свои самобытные красивости на черно-серебряную форму. Ты не заметила, что в костюмах своих племен лишь твои ровесники и те, кто ненамного тебя старше?
- Заметила. - Хильвен кивнула. - Но есть и такие, кто как я или младше, но все равно в чуж... не в своем. Это потому, что их родители из разных племен? Но у нас тогда одеваются как в роду отца...
- Нет. - Итиллэ покачала головой. - Дело не в этом. Эти дети родились у воинов Твердыни, а те больше не принадлежат ни к каким родам. Они сменили имя и подвели черту под своей прежней жизнью. Здесь нет народов и племен, нет знати и простолюдин, есть только воины Твердыни.
- И их дети тоже...не принадлежат?
- Тоже.
- Но...их же не спросили...
- А тебя спрашивали, в каком племени ты хочешь родиться?
- Нет, но... - Хильвен не знала, что дальше говорить, но почему-то ей казалось, что это неправильно. С детства она знала, что каждого человека защищает его род, и нет худшей беды, чем остаться совсем без родных. В древности даже верили, что у каждого племени есть свой покровитель, вот у горцев был медведь... Нет, конечно, можно уйти, никто за ногу привязывать не будет, но это ты сам решаешь, а маленький, как он решит? Но ничего этого Хильвен не сказала и спросила совсем о другом. - А чего дымом пахнет?
- Ястребы осенние костры жгут.
Хильвен кивнула. Она все еще никак не могла привыкнуть, что по эту сторону Анфауглит живут люди. Тут они поравнялись с каким-то горцем, и Итиллэ на ходу пожала ему руку.
- Что, только вернулась? - Он все-таки остановился.
- Да, вот только зашла.
- Быстро ты что-то. - Он улыбнулся, показав зубы, очень белые на контрасте с черно-серебряной формой. - Значит, слухи об убийственном гостеприимстве Хар-Ману Рагхи преувеличены.
- О, нет! - Итиллэ ответила на улыбку. - Если не съешь все, что тебе положат, значит, не уважаешь.
- А если не уважаешь, то можно и ятаганом?
- Ну, я всегда была такая голодная...- Рассмеялась она. - Но лучше чтить традиции, да. А если серьезно, то я до них просто не дошла. Лучше уж как все закончится. Посидим, помянем, отпразднуем.
- Думаешь, справимся? - Веселость как по волшебству сошла с лица горца, а сам он как будто стал старше. - А то Рыжий, я смотрю, и правда по нам соскучился. Такая орда, говорят, идет...
- А куда мы денемся? - Фыркнула Итиллэ. - Придется. Уж встретим гостей, как подобает. Ну ладно, бывай. Мне это чудо еще надо отвести.
- Это и есть твоя названная сестра?
- Ага, она самая.
- Здорово. - Горец тепло улыбнулся. - Ну, удачи.
- Итиллэ? - Хильвен подала голос, едва галерея вильнула вбок. - А почему ты назвала меня сестрой?
- Потому что ты моя сестра. - Удивленно ответила та. - Ты была очень слаба, и тебе перелили мою кровь, так что мы теперь родичи. Тебе не говорили?
- Нет.
- Ну да, действительно, такая мелочь... - Она поправила косу и спрятала выбившиеся волоски. - Чего так на меня смотришь?
- Ухо. - Произнесла Хильвен, когда к ней вернулся дар речи. - Оно острое.
- А... - Итиллэ слегка поморщилась и уложила волосы как было. - Совсем вылетело из головы.
- Ты...
- Да. - Со вздохом произнесла женщина. И, видя, что этого недостаточно, добавила. - Прошу тебя, не проси меня сейчас рассказывать, чем жизнь отличается от шедевров наших проповедников. Я совсем недавно вернулась...с кладбища и не готова сейчас все это снова ворошить.
- Ой. - Только и смогла выдать девочка. - Я, конечно, не буду. Просто... - Она покраснела. - Мне все это казалось сказкой, а у нас дома любили повторять слова ярна Берена. Он говорил, что раз вы...раз твои...сородичи умирали на белой скале, значит, все это неправда. Ну, то есть, что обычно-то умирают в подвалах, в битве и все такое... - Под внимательным взглядом Итиллэ она совсем затихла, но с ответом эльфийка не торопилась.
- Скажи, а до легенды о самом Берене и принцессе Лутиэн ты уже дочитала?
- Да. - Немного не ожидав такого, ответила Хильвен. - А что?
- Это писал не тот же самый человек, что и про нас, но в той же манере. Похоже ведь?
- Похоже. - Все еще не понимая, отозвалась девочка.
- Так что же, выходит, ни Берена, ни Лутиэн тоже не было?
- Почему, были...
- Но ведь написано так же слащаво?
- Ну и что, но они же были! Ярн Берен приходил к ярну Хурину, это все видели!
- Ну а ты видишь меня.
- Вижу...
- И до сих пор не веришь?
- Теперь верю.
- Ну, спасибо на добром слове.
- Прости меня... - Хильвен совсем не знала, куда девать глаза. Доводы ярна Берена теперь и правда казались ерундой. Кроме одного. - А их...правда убивали на белой скале?
Итиллэ воздела очи горе.
- Понятия не имею, меня там не было. Я видела тела моих родных в Долине, я их своими руками хоронила. А остальные, кого знала, мне потом снились, они хотели попрощаться... И спросить, какого цвета была скала, на которой их убили, и скала ли это была вообще, мне как-то даже в голову не пришло. Но всех так это волнует... - Она криво усмехнулась, а ее глаза стали злыми-злыми. - Но если я доберусь до какого-нибудь гнезда моих прекрасных и дивных бывших сородичей и мне в руки попадется какой-нибудь борец со скверной, я специально найду скалу побелее... Нет, - увидев испуганное лицо Хильвен, она глубоко вздохнула и покачала головой. - Конечно, я ничего такого не сделаю, а если и сделаю, то обойдусь без изысков - простым добрым мечом и не затягивая.
Хильвен ничего не ответила, и долгое время они молчали. Девочка смотрела, как сосновый лес по ту сторону медленно погружается во мрак, а на небе, удивительно близком, появляются первые звезды. "Звезды - это миры."-Говорила тарни Лауниллэ. - "Не все, но многие. И каждая - сгусток Света, лежащий в ласковых ладонях Тьмы". Если это правда, то никакой вражды и не должно быть, ведь как может левая рука не любить правую? Но война все равно идет, а на ней убивают и убивают... И так ли важно, на белой скале или в грязном подвале?
- Итиллэ?
- Ммм?
- А кто такой Рыжий?
- Лорд Маэдрос. Знаешь о нем?
- Да. - Хильвен кивнула, радуясь, что названая сестра отвлеклась от своих невеселых мыслей. - А что он сделал?
- Собрал союз.
- И...что теперь будет?
- Ничего хорошего. Но мы должны выстоять, другого выхода нет.
Хильвен судорожно сглотнула. Она не заметила, что уже привязалась к Аст Ахэ, хоть и побаивалась ее. Сама мысль о том, что эта большая, таинственная, пугающая и такая красивая крепость исчезнет с лица земли, заставляла сердце мучительно сжиматься. И что все эти люди... Итиллэ, тарни Лауниллэ, гордячка Айлиэ, веселый горец, который, может, и не знает родного языка... Или вот этот мужчина, что только что прошел мимо. С проседью в темных волосах и так похожий на волка... Все они могут не пережить это нашествие и битву, страшную битву за горы. Но так хочется, чтобы они жили, все... И ее братья, что остались в Хитлуме...
- Выше голову. - Итиллэ улыбнулась и напомнила мать. - До твоего "боевого крещения" еще есть время. Потом, чем бы все ни закончилось, ты уже не будешь прежней. Но время еще есть, проживи его хорошо. И постарайся запомнить.

@темы: Ангбанд, Первая Эпоха, Эдайн, Эллери

---

Кошки господина Айхорана

[Гэленнар]

1970 год третей эпохи, пять лет до взятия Форноста

Задние двери "Торцующего латника" открылись, и из проема вылетел серый комок четверть локтя в диаметре.
- Уиу, - взвизгнул комок и приземлился на четыре кошачьи лапы прямо перед седым человеком в дорогом черном плаще.
- Мило, - хмыкнул человек в черном. - В Бри теперь так гостей встречают?
Из-за дверей высунулось круглая лысеющая голова хозяина таверны.
- Ох ты... господин Айхоран, простите, не видел вас. Эта прохиндейка полосатая вас не поцарапала?
- Мрр, - услышав, что говорят о ней, кошка ткнулась носом в ногу Айхорана.
Ангмарец наклонился и взял ее на руки.
- Трехмесячный котенок, конечно, может нанести страшную рану, - улыбнулся он. - Но нет, Уилл. Ты не попал в меня, и предательский план провалился, так и передай своему князю.
- Вы же это несерьезно, - Уильям Бэкберри знал Айхорана больше десяти лет, но все же решил уточнить. От ангмарцев можно ожидать чего угодно, сейчас он тебе улыбается, а через несколько минут ты собираешь собственные внутренности перебитыми пальцами. Самолично Уилл такого не видел, но слухи ходили.
Все ж жажда наживы творит чудеса, а этот ангмарец платил хорошо, и как только хозяину "Торцующего латника" докладывали, что у задней двери ждет седой человек в черном, Уилл бросал все и бежал встречать гостя.
- Налей ей молока, - Айхоран протянул Уиллу котенка. - и приступай к делу.
Все-таки несерьезно, - понял Уилл.
Захватив кувшин, хозяин таверны повел ангмарца куда и всегда - по лестнице вниз, в комнатку, где вел дела.
- Вот копии писем, - Уилл достал из ящика стола стопку исписанной бумаги. - Ничего ценного, как по мне, но вам решать.
Айхоран кивнул и открыл толстую книгу, дневник, куда хозяин "Торцующего латника" ежедневно записывал, кто приходил, что заказывал и о чем говорили за столами таверны.
- Запись за четвертое октября не пропустите, - посоветовал Уилл, ставя на пол блюдце и наливая в него молоко. Котенок спрыгнул с коленей ангмарца и принялся лакать.
Айхоран кивнул.
- И еще позавчера один гондорец перебрал, в журнале все есть, что он рассказывал, но если господин ангмарец хочет что-то уточнить, я попробую вспомнить, - заискивающе произнес трактирщик.
Ангмарец снова кивнул и перевернул страницу.
- Может, принести чего? Цыплята подросли, самый сок.
- Позже.
Уилл взял книжку со стеллажа и сел в кресло в углу комнаты. Несколько часов ему предстояло просидеть так, в тишине, изредка отвечая на вопросы гостя. Полосатое ничтожество наелось и прыгнуло гостю на колени, было изгнано оттуда и забралось на Уилла. Сбросить кошку Уилл не рискнул, так и сидел, мечтая о том, что же он с ней сделает после отъезда ангмарца.
Наконец, Айхоран закрыл журнал и встал. Значит, награда за труды не за горами. Глаза Уилла заблестели от жадности. Ангмарец достал из кошелька горсть золотых монет и бросил на стол.
- Кошку не обижай, - бросил он перед отъездом.
*
Спустя год Уилл все еще вел журнал - по многолетней привычке. Раньше ангмарец заходил два раза за сезон, но видно что-то случилось. Все мы смертны, - говорил себе хозяин "Торцующего латника", вытирая тарелки. - а если золото имеется, то есть и шанс потерять его вместе с головой.
Кошку трактирщик первые месяцы исправно кормил, опасаясь гнева Айхорана. Но ангмарец все не приходил, и в блюдце у кошки все чаще была вода, а не молоко, и объедки доставались все больше собаке - от той польза заметнее. В ответ на это кошка обнаглела - сперва на стол запрыгнула, чем довела пожилую посетительницу-хоббитку до истерики, потом тарелки скинула и побила, а дальше и того хуже.
В итоге кошка оказалась в мешке, а мешок - над колодцем.
- Чего это у тебя мешок мяукает, - услышал Уилл за правым плечом и вздрогнул. Жив таки... и очень-очень невовремя.
Трактирщик поставил мешок рядом с собой и обернулся.
- Господин ангмарец, счастье-то какое! А я так боялся, что с вами что случилось! Представить не можете, как я рад, как рад!
- Мешок открой, - Айхоран нахмурился.
- Уже, - Уилл наклонился, развязал шнурок, и из мешка выскочила молодая полосатая кошка. - А у нас столько всего случилось, пойдемте в дом лучше, все расскажу. Угощение бесплатно, утка в харадских специях...
- Я же просил не обижать скотину.
- Да я, - принялся оправдываться Уилл. - Да она... сил больше нет, господин ангмарец! Вреда от нее как от банды орков! Всех цыплят подавила, так если б ела, а то все забавы ради! Недавно приличная леди с собачонкой проезжала, так видели бы вы, господин ангмарец, что эта полосатая тварь сделала с приличным животным. А когда леди свою питомицу на руки взяла, так эта неблагодарная ей все ноги исцарапала! Не могу я с ней больше, разорит. А вас все нет и нет, дела хуже идут день ото дня...
- Не ной, - перебил его Айхоран. Ему все еще хотелось отправить в колодец вместо кошки трактирщика, но нельзя - придется искать нового, уговаривать, проверять, чтоб не работал на две стороны. А трактиро в Бри было не так-то и много.
- Да, господин ангмарец.
Кошка потерлась об ноги Айхорана. Тот взял ее на руки.
- Ну и что с тобой делать, серая?
- А увезите ее... куда-нибудь, - подсказал Уилл. - Да хоть в Шир. Я уж сам хотел, да как оставить хозяйство. Может, пройдем уже внутрь? Многие вести, конечно, устарели, но вот останавливался у меня недавно - не поверите - самый настоящий волшебник, с бородой и в белой шляпе...
Айхоран проследовал за хозяином таверны, и тот выдохнул - кажется, пронесло.
Кошка смирно сидела у ног ангмарца, Уилл даже удивился: не прыгала на колени, не заскакивала на стол, не переворачивала все верх дном. Журнал Айхоран изучал долго, все ж за год, и Уилл успел задремать.
- И что с тобой делать, - услышал он сквозь дрему. - Придется в Шир везти. Не хочешь? Боишься, что там тоже в колодец попадешь? А ты бойкая девица. Надо же, собаку подрала, цыплят давишь ради забавы. Взял бы, да у меня есть кот. Не веришь? О, мой красавец Тинкъе! Черный, чернее безлунной ночи. Был в молодости, к старости поседел. Как и я. Не смотри на меня так, что с того, что он умер? Еще три года не прошло с тех пор, так что я не могу привести другого кота в его дом. Траур, понимаешь? Вот тебе было бы приятно, если бы тебя забыли на второй день?
Кошка коротко муркнула.
- И ты себя видела? Серая, полосатая. Знаешь кто я? Мне просто неприлично иметь кошку такой дворовой расцветки. Только кот, и только черный. Еще можно харадской породы, но я их не люблю.
Кошка потерлась о ноги ангмарца.
- И как мне тебя назвать? Иэллэ? Нинни? Ты же Мурка, самая настоящая арнорская Мурка. Меня же засмеют! А еще я часто в отъездах. Ждать меня будешь?
Кошка молчала.
- Ладно, Мурена. Куда ж тебя девать? Нельзя тебя бросать. Этот охламон прибьет тебя, а скажет, что сбежала. Я не сдержусь, зарублю его. Буду потом жалеть - мразь, конечно, но мразь полезная. Надеюсь, Тинкъе поймет и простит.
Айхоран закрыл журнал, поднял кошку и направился к выходу, размышляя о том, почему на его голову то и дело сваливаются арнорские беженцы - как не люди, так кошки.

@темы: Арнор, Третья Эпоха, Ангмар

---

Дожить до лета - продолжение

[Гэленнар]

АПД. Я извиняюсь также за старый черновик, случайно опубликованный, уже удалила. Глюк

Не прошло и года... простите, двух, как я написала еще один мааленький кусочек.
Если кто-то еще помнит "Дожить до лета" - то вот еще кусочек
Первые части здесь chronicles-of-arda.diary.ru/p181444198.htm и здесь chronicles-of-arda.diary.ru/p182955923.htm

Анборон и Хельгорн шли по следу на север, пока не стемнело окончательно.
- Привал, - объявил Хельгорн. - Идем уже, считай, наощупь. Да и отдохнуть надо.
- Убежит ведь, - возразил Анборон.
- Он ранен. Долго идти не сможет. Земли неоскверненные, вытягивают из него соки. Просто придется передохнуть. Да и нам поспать не мешало бы. Давно не спишь?
- Трое суток, - признался Анборон.
- Я почти четверо, - Хельгорн расстелил плащ и разлегся. - Что думаешь, будем по очереди дежурить или рискнем так поспать?
- У меня сон чуткий. Но могу и подежурить.
- Лучше возьми в моей сумке веревку и растяни ее по низу вокруг нас. Высота - сантиметров пятнадцать. И так чтоб пару метров до нас было . Придет кто - споткнется.
- Идея, - Анборон зевнул. Организм понял, что можно, наконец, расслабиться.
- Наше счастье, что на дворе февраль. Травы мало, следы видно хорошо.
- Я бы и в траве их нашел. Там, где орк пробегает, трава желтеет.
- А осенью? - поинтересовался Хельгорн, - Когда полно опавшей листвы...
- Осенью? Не знаю. Наверное, лучше орков осенью не выслеживать. Какая разница? Сейчас зима.
- Почти весна.
- Да, - Анборон еще раз зевнул. - Вот такая в этом году...
Он не договорил, отключился.
Проснулись дунаданы с первыми лучами солнца. Ночь прошла словно миг - Анборону показалось, что он только закрыл глаза и тут же их открыл. Снов не было. Незваных гостей, к счастью, тоже.
- Поесть бы, - потянулся он. - Разберемся с орком - и сразу свернем на юг, к хоббитам.
- Согреться бы, - Хельгорн завернулся в плащ. - Не тот возраст у меня, чтоб так спать под деревьями.
- Сейчас пойдем, согреемся, - Анборон встал. - А след-то никуда не делся, и, кажется, будет виден еще неделю. Это же надо, так топать.
Дунаданы шли часа три, когда след стал кружить вокруг одного места.
- Орк искал убежище. Хотел сделать привал, - пояснил Хельгорн.
- И сделал его рядом с тем бревном. Дальше следы чуть глубже.
- Как думаешь, сколько он спал.
- Часов семь.
- Мы восемь. Отстаем.
- Мы идем быстрее, - возразил Анборон.
- А он видит в темноте. Значит, нужно догнать его до сумерек.
К полудню дунаданы обнаружили место, где орк делал следующий привал. Здесь были уже следы обеда. Пару лет назад Анборон с трудом бы сдержал тошноту, глядя на следы орочьего пиршества - пара разорванных зайцев, мясо выгрызено с середины. Сейчас, после Форноста, только пожал плечами.
- Хорошо, что не свернул к югу, полакомиться хоббитами.
- Зато ты уже не голоден, - кивнул Хельгорн.
- Голоден, - после секундного колебания ответил Анборон. Поэтому нужно идти.
Чем свежее становился след, тем осторожнее шли дунаданы. Наконец, вдалеке показалась фигурка, явно принадлежащая орку.
- Попадешь с такого расстояния? - поинтересовался Анборон.
- Глазастый у нас ты, - отшутился Хельгорн. - Арбалет-то достанет, да я промазать могу. Надо еще подойти. Видишь валун? Нам к нему. Вперед.
Дунаданы перебежали и спрятались за куском скалистой породы, вышедшей на поверхность.
- Попробую достать его отсюда, - Хельгорн взвел арбалет, положил болт в паз и прицелился.
Щелкнула тетива, орк остановился, пошатнулся.
- Твою ж...
- Плечо, - проговорил Анборон.
- Вижу, - Хельгорн готовился к следующему выстрелу. - Только не ложись, милый, только не ложись, сейчас...
Следующий выстрел пробил орку шею.
- И ты меня называл глазастым? - присвистнул Анборон?
- Я целился в голову. И дело не закончено. Теперь еще тело спрятать. Не дело это, орков хоронить, но выхода нет.
Анборон высунулся из-за скалы и тут же спрятался. Мимо пролетела длинная стрела с черным опереньем. Дунаданы переглянулись. Анборон положил руку на меч.
- Не успели таки.
- Ну, про хоббитов он рассказать уже не сможет, - невесело засмеялся Хельгорн. - Так что гибель четверки припишут нам. Это хорошая новость.
- Плохая - это то, что мы погибнем здесь?
Хельгорн утвердительно кивнул.
*
Ткань, полосами которой была перевязана грудь Брандира, была почти белоснежной и идеально выглаженной. Побег из Форности Брандир помнил плохо, а большую часть пути не помнил вовсе, и сейчас понятия не имел, где находился. Но бинты говорили, что в это место война еще не пришла: под конец осады врачеватели Артедайна хоть и следили за чистотой повязок, кипятили их и выглаживали, чтоб не дать инфекции ни шанса, а все равно кровь не выстирывалась до конца, а ткань истончалась. Нет, думал Брандир, глядя на свою грудь. Эти бинты используются впервые.
В воздухе стоял запах трав. Ромашка, чистотел, что-то еще. Брандир никогда не интересовался, что растет под ногами, но с уверенностью мог сказать, что одна из мазей Исильвен пахла так. Принюхавшись, Брандир понял: пахнет от него самого, от повязок. Запаха пота не было - выходит, за то время, что он провел в беспамятстве, его не только перевязали, но и помыли. Могло ли быть, что он лежал неделю, две, месяц? Тогда раны успели бы затянуться не полностью, но...
Попытка пошевелиться отозвалась резкой болью. Точно не месяц, понял Брандир.
Сверху нависал потолок такой низкий, что ходить наверняка пришлось бы, пригнув голову. Справа стояла миниатюрная, словно детская, кровать, а сам Брандир лежал на полу.
Кажется, начал припоминать он, собирались в Бри, но шли на запад.
Справа от себя Брандир обнаружил медный колокольчик. Позвонить? А что если в соседней комнате не дунаданы с хоббитами, а ангмарцы? Хоббиты народ мирный и трусоватый, могли и оставить свои дома, вместо того, чтоб драться. А запах мази - может, Исильвен у ангмарцев в заложниках. Знают же, что дунаданские лекари не делают разницы между теми, кому нужна помощь, и пользуются.
Но тогда зачем ангмарцам лечить Брандира? Не логичней ли предположить, что все в порядке, и он среди своих? Брандир еще раз потянулся к звонку - и не позвонил. Решил встать сам.
В этот раз боль была слабее. Брандир сумел встать, пройти, не опираясь на мебель - справедливости ради нужно сказать, что из-за малой высоты хоббитских столов и кроватей опираться на них было бы сложнее, чем передвигаться самостоятельно. Может, он даже сумел бы поднять меч. Тот самый меч, который остался вместе с выстираным плащем на маленькой кровати.
Комната располагалась на втором этаже, и Брандиру пришлось спуститься по лестнице на первый, где кто-то негромко разговаривал.
- Тем летом и у нас все облетело, - вспоминал слабый, будто далекий, женский голос. - Уже и завязаться успело, много-много, цвело как никогда. И абрикосы, и груши, и персики. А потом за одну ночь ничего не стало.
Брандир заглянул в комнату, оказавшуюся столовой.
По центру стоял стол - такой же низенький, как и в комнате наверху. На скамейке сидели Эмервен - именно она рассказывала про деревья - и Исильвен. Гилдор и двое других парней - один наш, другой гондорец, выплыло из памяти. С ними подросток. Эти трое сидели на полу, стулья и скамейки хозяев они бы просто раздавили.
Над столом склонилась хозяйка-хоббитка, разливая чай. Вернее, доливая - кому-то третий, а кому-то пятый раз.
Эмервен замолчала, и все повернулись к Брандиру.
- Таки встал, - первой заговорила Исильвен, - ну и зачем?
- Если ты хотела выругать меня, то не вышло, - ответил Брандир. - В твоем голосе было больше гордости, чем упрека. Но тебе есть чем гордиться.
- Вот я говорила, что не надо было вам вчера уходить, - вмешалась хоббитка. - Теперь и его сможете взять с собой. Только чаю дайте ему попить, и подождите, пока я на его долю пирогов заверну.
- Уходить? - Брандир вопросительно посмотрел на Гилдора.
- Хадор и Эмервен идут к эльфам, - пожал плечами тот. - Искусство Исильвен не дает Эмервен уйти в мир теней, но и окончательно излечить хворь ей не удается. А на западе эльфы. Хадор сопровождает ее, они близки, и без него она может не дойти. А Таркиль идет с ними, потому что гондорец, это не его война, и вообще было бы неплохо пересидеть в спокойном месте
- Не пересидеть, а дождаться своего короля, - встрял Таркиль
- Ясно, - Брандир обвел глазами присутствующих, - это все, кто выжили?
- Хельгорн и Анборон охотятся за орком. А Эрендиль ждет их на условленом месте, чтоб они знали, где нас искать.
- Орком? Месте? - непонимающе переспросил Брандир
- Тебе Хадор расскажет по пути. Ты же с ними? - в голосе Гилдора с одной стороны, слышалась надежда, с другой - разочарование.
- Зачем?
- Чтоб эльфы и тебе помогли, - вмешалась Исильвен. - Я тебя еще три недели буду чинить, пока будешь как новенький. А эльфы за час справятся.
- До эльфов сколько отсюда?
- Недели две, - подсказал хоббит.
- Две туда, две обратно, итого месяц, - подытожил Брандир. - а если там таких, как я, много, то и больше. К тому же, двигаюсь я медленно, так что месяц может превратиться в полтора. Так что остаюсь.
- Уверен? - светловолосый дунадан, Хадор, видимо, подался чуть вперед. - Исильвен найдется чем заняться, когда вернутся остальные. Смысл оставаться ради одной недели? Подлечишься и вернешься. Мы вот обязательно... вдвоем с Эмервен.
В Форносте Брандир только и думал о том, чтоб выбраться; идея Эрендиля о том, что "оклемаемся - устроим захватчикам веселую жизнь" вызывала у него сомнения, и согласился он только оттого, что других вариантов не видел. Но еще Брандир знал, что его, с самыми тяжелыми ранами, не бросили, хотя без него двигались бы быстрее, следовательно - с меньшим риском быть поймаными. Так что он теперь должен Эрендилю... и тому, второму. Хельгу, что ли.
- Уверен, - кивнул Брандир. - Удачи в пути вам, ребята.
- Тебе... вам всем счастливо оставаться.
Когда Хадор, Эмервен и Таркиль, наконец, сумели отбиться от очередного чая, был уже полдень. Хоббитка, носившая традиционно "цветочное" имя Розалинда, всплакнула, Боффин, ее брат, утешил ее, а Брандибрас вызвался провожать гостей.
- Я тоже уйду, - сообщил Торонмир, как только три дунадана и хоббит скрылись за горизонтом. - Не хотел расстраивать Хадора, а он просил остаться. Теперь он ничего не узнает.
- Думаешь, это не обман? - холодно спросила Исильвен.
- Обман. Но не могу я больше здесь. Родня в опасности. Вот у вас родня есть?
Исильвен тяжело вздохнула. Близких у нее не осталось, все погибли - отец еще до осады, брат - в самом ее начале на стене, а мать -ближе к концу, когда помогала заделывать брешь. Были двоюродные-троюродные, но это совсем другое.
- У меня дети, - у Гилдора дрогнул голос. Брандир посмотрел на товарища с недоумением. Гилдору все-то двадцать было. - Племянники, - пояснил Гилдор. - Брат погиб, его жена... вдова одна с двумя детьми осталась. Мальчик и девочка. Дамрод и Алмиэль , зачем-то уточнил он.
- А у тебя, - Торонмир посмотрел на Брандира.
- Ты дурак, - буркнул тот. - Иди куда хочешь. Пусть тебя волки по пути сожрут, это будет достойный финал.
- Хочешь, можешь со мной пойти. - предложил Торонмир. - Вместе моих защитим. Лучше, чем ничего не делать. Уже неделя прошла.
- Неделя? - переспросил Брандир
- Да, - ответила Исильвен. - Мы шли больше двух суток, и этот парень, между прочим, помогал тебя нести. И еще пять дней прошло после того, как нас приютили хоббиты.
- По пути мы наткнулись на орочью стоянку, - подхватил Гилдор. - К счастью, трое орков там были перебиты вот этими славными ребятами, - он указал на хозяина дома. - К несчастью, один из орков сбежал, и Хельгорн с Анбороном - первый это тот, кто нас вывел из Форноста, а второй это друг Хадора и Эмервен - погнались за ним. Дальше нас вел Эрендиль. Мы встретили хоббитов, они приютили нас, а позавчера Эрендиль ушел, они с Хельгорном договорились встретится на той орочьей стоянке. Хельгорн же не знает, где нас искать, а Эрендиль - знает. Вот, теперь ждем.
- Если так пойдет, то им можно будет уже не идти сюда. Все равно все разбегутся, - буркнул Брандир. - Но дело ваше, конечно.
- Лучше подождать, - встряла Розалинда. - поодиночке на восток действительно лучше не ходить. Как не орк сожрет, так в лесу сгинуть можно. Он у нас зачарованный, только не добрыми эльфийскими чарами. А пойдемте лучше пока чаю попьем, кексов поедим.
Торонмир насупился, но пошел в дом, а за ним и остальные.
*
- Выбора нет, - кивнул Хельгорн. - Даже если смоемся, будет преследование. Будут искать в Шире. Кто знает, сколько народу погибнет. Но если они не рассмотрели тебя... А я уверен, что не рассмотрели, стрела была на излете, значит, расстояние большое. Ты хороший следопыт, и я буду рад, если выживешь. Болт в орке мой, так что ангмарцы решат, что я здесь был один. Уходи, Анборон.
- Не думаю, Хельгорн. Стреляли люди. Уж у кого какие стрелы, я выучить успел. Мы старались идти аккуратно, и до завтра ветер следы развеет. Но сейчас они есть, и по ним видно, что шли двое. Меня будут искать, Хельгорн. Так что спасибо за предложение, но нет.
- Тоже верно. А жаль. Впрочем... дай-ка свой меч. И возьми мой арбалет.
- Но...
- Делай. На мне, как видишь, все еще ангмарская форма. Что-то придумаем.
Мимо пролетела еще одна стрела.
- Подошли, - проговорил Анборон. - Метров сто до них.
- Да, - кивнул Хельгорн. - Отрывай кусок рубахи, она почти белая, цепляй на вот эту ветку и показывай, что сдаешься. Легенда - что шел один, трех орков застрелил и гнался за четвертым. Продержись живым четверть часа. Я приду. Ты меня не знаешь, естественно.
- Ясно, - Анборон рванул рубашку, соорудил флаг, а когда оглянулся, Хельгорна уже рядом не было.
- Сдаюсь, - прокричал он, высовывая флаг из-за камня.
- Выбрось оружие, - донеслось из-за камня.
Двадцать метров, - сделал вывод Анборон. Он посмотрел на арбалет Хельгорна. Красив, зараза. Гномья работа. Интересно, откуда он у Хельгорна? Хотя если верить, что он у Арведуи то ли в советниках ходил, то ли что-то такое, то вопрос снимается.
- Берите, - Анборон швырнул арбалет в сторону.
- Меч? - уточнил все тот же голос.
Анборон достал из-за голенища кинжал и бросил его к арбалету. Кинжал выглядел проще, и Анборону оставалось только надеяться, что на это не обратят внимание
- Только такое. Мы, стрелки, ближнему бою не обучены.
- Рассказывай сказки. Руки за голову и выходи. Медленно. Увижу что-то, что мне не понравится - пристрелю.
Анборон послушно вышел и выругался от удивления. Сам он только год, как стал совершеннолетним - по меркам дунэдайн, совершеннолетие наступало в двадцать четыре. Но перед ним стояли подростки. Шесть подростков, на вид - от тринадцати до пятнадцати. Две девченки. Явно сестры, похожи между собой. Но все были в ангмарской форме и при луках. Трое держали Анборона на прицеле.
- Да кто вас на войну-то послал? - все еще не веря своим глазам, пробормотал он.
- Говорить будешь, когда тебя спросят, - отрезал старший из парней, тот, что отдавал ему приказы, пока Анборон еще прятался за камнем. - Как тебя зовут?
- Анборон.
- Я Ильх, - представился главный в отряде.
Дурак, отметил про себя Анборон. Кто ж так пленному представляется?
- Будем знакомы, - усмехнулся Анборон.
- Рассказывай, - продолжил Ильх. - Кто ты, что здесь делаешь?
- Ты же видишь, на орков охочусь. Трех подстрелил у Берендуина, один шустрый оказался.
Ильх запоздало сообразил, что тон, которым ему отвечает пленный, не соответствует ситуации, подошел и отвесил Анборону оплеуху.
- Пусть тебя не обманывает мой возраст. Я убил достаточно таких, как ты.
Разве что издалека, подумал Анборон, продолжая рассматривать парня.
- Не говори никому, и с тобой ничего плохого не произойдет, - посоветовал Анборон Ильху.
- Это почему? - Ильх прищурился, и Анборон понял, что ему удалось заинтриговать противника.
- Война считай что закончена. Ваши проиграли.
Что я мелю, мелькнула мысль где-то на задворках сознания. Пару дней с Хельгорном пообщался, а вру похлеще него.
- То есть как проиграли? - Ильх дважды моргнул.
- Ну вот так. Эльфы на подмогу пришли из Раздола, сам Элорнд вашего главного прогнал. Улепетывал этот саван ходячий, только подковы сверкали.
- Врешь!
- Ну а что я здесь, по твоему делаю? Иду сообщать нашим, что можно возвращаться.
- Без коня, - недоверчиво прищурился Ильх.
Точно. Неувязка, отметил Анборон, но продолжил.
- А чего я за этой мразью орочьей гнался, по-твоему? Моего Огонька ладно бы в бою положили. Так покусали. Этот вот и его друзья. Он бешеный стал оттого. Пристрелить пришлось из жалости. Теперь как дурак пешком до наших иду.
- Долго идти придется, - произнес Ильх. Ваши за Лун сидят. Нос высунуть боятся.
Старшая из девченок дернула Ильха за рукав.
- Надо бы нашим сообщить.
- Погоди, - отмахнулся Ильх. - Может, брешет, как собака поганая. Доказательства у него есть?
- Да какие там доказательства?
Думай, Анборон, думай, скомандовал он себе. Пока они не догадались, что у тебя бумага должна быть.
- Арбалет пойдет? - спросил он?
- При чем здесь... - недоуменно начал Ильх.
- А ты посмотри на него. Эльфийская работа! Сам подумай, откуда у простого гонца такой. Эльфы много своего добра нам подарили, когда ваших развеяли.
- Руны вроде гномьи, - недоуменно протянул Ильх.
- Эльфийские. Кертар Даэрона.
Ильх повертел в руках арбалет.
- Допустим. Красивая вещь. Мне пригодится. Согласен?
- А разве я могу не согласиться? Анборон наклонил голову на бок. Нужно было думать что-то еще. Тянуть время.
Затянувшееся молчание нарушил один из парней Ильха. Он вскинул руку с луком и натянул тетиву.
- Кто еще?
Ильх сориентировался, развернул Анборона спиной к себе, схватил нож и приставил к горлу дунадана.
- Отвечай оттуда! Или я прирежу твоего друга.
- Парни, - прокричал Хельгорн, успевший отойти достаточно далеко, пока Ильх разбирался с Анбороном, и теперь возвращавшийся. - Вы мою форму видите? Совсем распустились.
- Кто ты и что здесь делаешь?
- Да вот на вашего друга охочусь. Прирезать хочу, только сперва расспросить, кто ему про орочий отряд рассказал. Не мог же просто так наткнуться.
- Мог и наткнулся, - прокричал Анборон, подхватывая игру Хельгорна. Теперь только как-то посвятить товарища в свою ложь...
- Так я подойду ближе? - продолжил Хельгорн.
- Давай уже. Вопросы есть.
Когда Хельгорн подошел достаточно, чтоб разглядеть, кто перед ним, он не смог сдержать улыбки, и это взбесило Ильха.
- Улыбаешься? Нашел время! Лучше скажи, что нам делать. Или... - в глазах Ильха мелькнула надежда, - или дунадан врет?
Хельгорн на секунду перевел вгляд на Анборона. Тот посмотрел влево, потом вправо.
- Увы, - вздохнул Хельгорн. Не врет. Так и есть.
- А вы не верили, - воскликнул Анборон. - Может, против наших вы и хороши, потому что вас больше, но эльфы вас уделали на раз-два.
- Заткнись, - сквозь зубы процедил Ильх и сжал рукоять ножа.
- Эй, полегче с ним, - крикнул Хельгорн, - он мне еще информацию должен.
- Да не говорил никто мне об орках, сам я...
- Тихо, тихо. Я тебе не верю, но спрашивать буду позже. Сам понимаешь, для хорошего допроса нужно время, доверительный настрой, атмосфера, - Хельгорн хищно улыбнулся.
Ребят из отряда это убедило.
- А можно мы посмотрим? - спросил Ильх, отпуская Анборона.
- Нет, ребята. Простите. Процесс ... почти интимный. Говорю же, доверительный настрой и все такое. Но результаты сообщу.
- Толку, - вздохнула младшая из девченок, - все равно проиграли.
- Да, кстати, - подхватил еще один паренек, - что нам теперь делать?
- Что вам делать, скажу я, - прошипел Ильх. - Отправим тебя вместе с пленником на запад, к нашим. Скажи, что стоим здесь, несмотря ни на что и ждем приказа. Ясно?
- Можно, я с ним пойду? - вмешалась младшая из девиц.
- Куда тебе, - осадила ее старшая.
- А спать как? - обиделась младшая? Должен кто-то один дежурить. А то прирежет дунадан Ульдора во сне. Сама знаешь, какие они подлые.
- Тогда и я с тобой, - постановила сестра.
- Вот ты точно никуда не пойдешь, - в глазах Ильха сверкнул недобрый огонек, и Хельгорн чуть не рассмеялся, поняв, что главный в отряде просто ревнует.
- А давайте я его отведу, - предложил Хельгорн. - Меня не проведет. А ваш отряд ослаблять нельзя. Мало ли, кто по нашему следу идет. Вам здесь оборону держать.
Ильх задумался на секунду.
- Идет. Но смотри за пленным. Я его обезоружил, но сам знаешь, от врагов ожидать можно всего.
- Так я его сейчас так свяжу, что не побрыкаешься.
- И скажи там, что мы будем держаться до последнего.
- Обязательно, - заверил Хельгорн.
Когда отряд ангмарских подростков остался далеко позади, Хельгорн развязал Анборона.
- А вот теперь можно смеяться.
Несколько минут дунаданы не могли успокоиться. Стоило одному замолчать, как другой заливался еще больше, что вызывало повторный приступ смеха у первого.
- Куда дальше? - наконец спросил Анборон.
- На юг. А там либо через Шир на восток, к нашим - либо к эльфам, зря что ли на запад столько шли. Узнаем, что да как. Может, прикажут чего.
- Так ведь Бри...
- Да нет никакого приказа про Бри, не понял что ли еще? Мне особо гордых надо было вывести, а им только цель высокую подавай. Вот как этим. Я же теперь на Эрендиля не смогу без смеха смотреть, все ангмарских пацанят вспоминать буду. Тот же случай, только постарше.
- А все-таки хорошо, что в бой не вступили. Ладно бы полегли, а детей убивать - как-то не по себе о такого.
- И то верно. Рано или поздно они, конечно, поймут, что их провели, только, мнится мне, никому эту историю не расскажут.

@темы: Арнор, Третья Эпоха, Дунэдайн, Ангмар

---

У нас новый дизайн!

[Volvox]

Ролевой проект по мотивам произведений Дж. Р. Толкиена
и выдающимся экранизациям Питера Джексона

Средиземье. Война Теней и Света

|список персонажей| |акции|

---

Разговорчики в Твердыне-2. Кроссовер с ПЛиО :)

[Jager Himmel]

- У нас проблема! - заявил вваливаясь без предупреждения, Гортхауэр. Мелькор, собравшийся было возмутиться такой наглостью, тем паче, что ввалился главнокомандующий его войсками аккурат в тот момент, когда он с частью этих самых войск проводил воспитательную беседу на тему поведения (радуясь, что хоть с прилежанием все в порядке), но, оценив выражение лица оного, жестом выгнал воспитуемых, и вопросил:
- В чем дело?
- Претенденты на Железный трон!
- Что? - Мелькор не поверил своим ушам. Недовольных его наличием было в количестве - начиная от дражайшей семейки, накрой их Тьма медным тазом, и заканчивая всеми семью феанорингами, которые, недоброй памяти их папочке, все еще надеялись убить того, кого убить нельзя по определению. Но чтобы занять его трон?...
- Претенденты, говорю. Вон, под дверью стоят.
- И что они хотят?
- Трон, вестимо. Железный.
- А весь Ангбанд с балрогами впридачу им не завернуть? - ну ооочень лелейно поинтересовался Мелькор, решивший вдруг, что имя Моргот - оно ему подойдет. Вот как раз для таких случаев и подойдет.
- Нет, Владыка. Они только трон хотят... - по виду майя было заметно, что он и сам недоумевает.
- Ну, и какие же у них аргументы для этого хотения?
- Разные.
- Ну, например?
- Например: "У нас есть драконы!"
- У нас они тоже есть, - нехорошо сощурился Черный Вала, - и между прочим, я их создавал, так что угрожать мне драконами...
- Ты сам просил "например".
- Ну, хорош например...а еще что они говорят?
- "Услышь мой рев!"
- Волколаки недоделанные... еще? - требовательно вопросил он снова, пытаясь понять хоть какую-то логику этих требователей.
- "Ночь темна и полна ужаса"
- Ну, это они загнули. Про Тьму я им многое могу рассказать.
- И, кажется, там есть кому послушать, - отчего-то очень хмуро заявил его любимый ученик. - Всеми ушами и глазами, буквально...
- Это всё? - пропустив не понятый сарказм мимо ушей, снова поинтересовался Вала.
- Расти и крепнуть, или что-то такое.
- Тоже мне мэллорны...
- Мэллорны - не мэллорны, а куда их послать-то? Они же эти твои люди, - с особым недовольством выделил последний слог Гортхауэр.
- А им только трон нужен?
- Если ты намекаешь, что к трону им еще и армию выдать - то не думай! Хоть ты Учитель и Владыка, но я им ни одного дрессиронного орка не отдам!
- Я и не предлагаю отдавать их оркам...
- А это идея!
- ...я просто хочу понять, что им надо и кто их сюда прислал.
- Что им надо, так это люлей хороших, - тихо прошипел майя, и уже громче добавил , - а прислал их кто-то со странным именем Дж.
- Никогда такого не слышал.
- И век бы не слыхать! - окончательно не сдержался Тёмный майя.
Продолжить разговор не пришлось - раздался настойчивый стук в дверь, следом за которым эту самую дверь, ни мало не дожидаясь ответа, распахнули, и ввалились двое. Один - в черных одеждах, очень похожих на одеяния воинов Твердыни, другой, точнее другая, в каких-то странного вида теплых лохмотьях. Взгляд их был устремлен прямо Черного валу.
- Может, хоть вы просто за сильмариллом? - почти жалобно поинтересовался Мелькор...

@темы: Кроссовер, Ангбанд, Стеб или глум

---

Разговорчики в Твердыне. Мелькор и Саурон)

[Jager Himmel]

- Ладно, ладно, хорошо! - поднял руки Черный Вала, делая вид, что он сдается. - Хорошо, я согласен на синий цвет, но почему атлас?
- Тебе пойдет! - убежденно заявил его майя с таким видом, будто этот аргумент перевешивает любые возражения.
- Но синий - цвет Ульмо, или Манве, но никак не мой...
- А ты - старший из Валар, тебе все цвета подходят!
"Угу, подлецу все к лицу", - мрачно подумал Мелькор, но вслух решил не озвучивать, чтобы не выслушивать получасовую тираду о том, кто на самом деле подлецы. Не то чтобы он не был согласен, но еще и это сейчас, сверх уже свалившегося счастья, он бы точно не выдержал.
- Ну, хорошо, пусть синий. Пусть атлас. Но кожа-то там зачем?
- Сочетание мягкости и силы, - проговорил Гортхауэр, глядя на Владыку как на орка-воспитанника. Впрочем, осознав, что Владыка тоже смотрит на него, сменил данную разновидность взгляда на предыдущую "Нутебежепойдет!" - Это мне кожа и шипы металлические подходят, я же Жестокий. А ты вечно беседы ведешь, до ума и сердца достучаться пытаешься. Поэтому атлас. А кожа, потому что если тебя задолбать, то и я ангелом покажусь...
- Тогда почему кожа без шипов? - ехидно осведомился Вала, надеясь, что сейчас ему все же удастся отвязаться от бредовой идеи ученичка.
- Потому что ты не должен демонстрировать жестокость! Владыка должен выглядеть лучше.
- Лучше, чем что?
- Лучше, чем он есть на самом деле... - очень тихо
- Что-что?
- Я говорю, лучше, чем его главнокомандующий армией. Знаешь, это как игра в доброго и злого командиров. Так вот, ты - добрый.
- Что, правда?
- Нет. Но остальным об этом знать не обязательно.
- Ну, хорошо, синий. Ну, хорошо, атлас. И даже пусть с кожей. НО ПОЧЕМУ ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ НАДЕТЬ НА МЕНЯ ПЛАТЬИШКО СО ШНУРОВКОЙ???...

@темы: Ангбанд, Стеб или глум

---

Кроссовер Арды и Легенды об Искателе. На серьезность не претендую)

[Jager Himmel]

Пробуждение после неприятного выхода за Стену Ночи было не то чтобы неприятно, но неожиданно. Мелькор не рассчитывал, что его непрекрасное семейство передумает и вернет его назад, и уже не надеялся, что сможет дотянуться до Тьмы. Надеялся лишь, что Гортхауэр не пойдет войной на Валар и не вынудит их последователей убить себя в Средиземье. Надеялся, но не слишком-то на это рассчитывал - изучить первого ученика он успел за столько-то эпох... Впрочем, по всему выходило, что ему уже не наблюдать последствий деятельности оного. А тут, значит, пробуждение.
При чем тело вполне себе здоровое, новое, не калеченное. Открыв глаза, он осмотрел себя, и пришел к выводу, что еще и вполне красивое.
- Магистр Рал? - раздалось совсем рядом. - Вы в порядке?
Решив пока не уточнять, что оным магистром он не является, Мелькор повернулся в сторону говорившего.
- А что должно быть не в порядке?
- Вы потеряли сознание во время ритуала...
- И что же я, по-твоему, делал во время этого ритуала, что со мной что-то должно быть не в порядке?
Говоривший не спешил отвечать, очевидно придя к выводу, что, возможно, он просто что-то не знает о том, как проводится данный ритуал,но узнать, что же делал этот самый грешный магистр, все же хотелось.
- Так что я, по-твоему, делал?
- Вы пытались вызвать что-то...кого-то... кто может помочь изменить Пророчество и поможет победить Вашего брата.
"Опять с семьей не везет" - ехидно подумал Вала, продолжая осматриваться.
По всему было похоже, что упомянутый магистр - маг, или колудн, или чародей, или кто-то еще, занимающийся чем-то, что позволяет привлекать на помощь нематериальные сущности. И, кажется, он привлек. Куда при этом делся сам магистр Рал, он пока не понял, а размышления на тему совершенно нетактично прервались всунувшейся в окно мордой. Морда была большая, красная и принадлежала дракону.
- Такого я не творил, - забывшись, проговорил Мелькор, пытаясь осознать, что это за гибрид дракона и барлога, и откуда он взялся. Подумать о том, что приснопамятный магистр Рал, кем бы он ни был, вообще вряд ли творил это создание, он не успел. Создаие просунуло морду дальше и лизнуло его.
Тот, кто первым назвал его магистром Ралом и поинтересовался самочувствием, вжался в стену и усиленно пытался сделать вид, что его тут нету.
- Что такое?
- Дракон.
- Вижу, что не ящерица! Что ты в стенку вжимаешься? И вообще, где мы?
- В народном дворце, магистр...Вы точно в порядке?
Взгляд глаз, из которых смотрели то ли колкие звезды, то ли сама Бездна, заставил вопрошающего замолчать и потупиться. Драконья морда попыталась протащить за собой всю тушку и выразила сожаление из-за невозможности этого. Сожаление выразилось дымом и всполохом огня. Мелькор, или магистр Рал, как его упорно называли, посмотрел на дракона и от всей валарской души пожелал ему убраться отсюда и прилечь где-нибудь неподалеку на удобном холме. Морда скорчила удивленную гримасу и медленно покинула помещение. Очевидно, отправившись выполнять пожелание.
Все так же стоявший у двери несчастный гвардеец, или кто он там, посмотрел на исчезающего дракона и с облегчением выдохнул.
Дверь распахнулась, и в нее вошла...вошел... Мелькор задумался, как охарактеризовать появившееся.
С одной стороны, это был Гортхауэр. Его дух Вала просто не мог бы не узнать. Ученик стоял перед ним собственной персоной, злой, раздраженный и слегка смятенный.
Но с другой стороны... это была женщина. Во вполне подходящих ученику цветах, и очень неудобном на первый взгляд наряде.
Смотрела, или смотрел, он (она?) в упор на магистра Рала. И, кажется, тоже узнал его.
Следом в дверь влетели еще две такие же женщины. Стоявший у двери гвардеец попытался слиться с дверью и сделать вид, что его нет в комнате. Кажется, три прекрасных женщины радовали его еще меньше, чем драконья морда.
- У тебя проблемы с красным? То дракон не нравится, то женщины в красном. С ними-то у тебя какие проблемы?
-Это же морд сит, магистр Рал...
Двое вошедших следом за Гортхауэром попытались силой увести его (ее?) из комнаты. Не дожидаясь двух обгорелы трупов, новоявленный магистр Рал решил прекратить это безобразие.
- Прекратить!
Обе девушки замерли прямо в замахе, а потом склонили головы.
- Как прикажет магистр Рал.
"Порядки здесь жестче, чем в Твердыне" - отметил Вала, переводя взгляд с явно убийственно-талантливых дам на гвардейца, которому, кажется, стоило дать отпуск для отдыха от последних минут. При чем не меньше, чем на неделю.
- И что с того, что они морд сит? Укусят они тебя или просто целиком съедят? Отвечай, что с ними не так!
По лицу его было понятно, что отвечать он не хочет, но вынужден.
- Прикосновение их эйджилов, - гвардеец дернулся. - Все знают, что личная гвардия магистра Раа непобедима в том числе и поэтому.
Блондинка-Гортхауэр смотрел то на него, то на двух одетых так же, как и он (она? - в который раз попытался поправить себя Мелькор, но пришел к выводу, что внешнсоть никак не меняет восприятия) девушек.
- Свободны. Все. - Гвардеец испустил вздох облегчения, и поспешил удалиться. - Кроме тебя, - тут же добавил "магистр Рал", кивнув на блондинку, которая уходить не собиралась. Кажется, его слова для по-боевому настроенных дам все-таки указ,и они покинули комнату. Когда дверь закрылась, он посмотрел в окно, и только потом - в глаза оставшейся. Оставшегося. И понял по ним, что никакой магистр Рал _этому_ существу сейчас ничего бы не приказал. Гортхауэр его тоже узнал, просто не знал, как реагировать, и , кажется, не верил.
- Учитель...
- Они называют меня магистром Ралом, - улыбнулся уголками губ Мелькор. - Ты знаешь, кто это такой?
- Правитель Д`Хары, этой страны, сильнейший маг, единственный, кому подчиняются морд сит. Местный тиран и деспот, по мнению его брата и соратников оного.
- А на самом деле?
- По-моему, он хотел просто навести порядок...
- А тебе идет.
- Что? - не понял Гортхауэр.
- Такой вид.
- Учитель!
- Что?
- Я не выбирал это тело!
- Что, тоже неудачный эксперимент магистра Рала?
- Удачный.
- А я, значит, не удачный все же?
- А ты - не его эксперимент... - притихшим, но совсем уже знакомым голосом, ответил Гортхауэр. - Я тебя вернуть хотел.
- Ну и куда ты меня _вернул_ ? Это же не Арда.
- Но зато живой! И здесь!
- Только я бы хотя бы узнать хотел, где это "здесь" и что с этим "здесь" делать.
- Жить. Править. Вот только с братом Рала разберемся...
- Опять брат? - нехорошо прищурился Мелькор-Рал. - Что-то у меня нехорошее предчувствие...
***

@темы: Кроссовер, Майар

---

С Днем Рождения наше сообщество!

[Эльвинг]

---

с ДжРРТ-феста

[Гэленнар]

Примечание: названия не переведены на адунаик, автор ниасилил.

Вдохновлено постом КПД с цитатой из одного фика. По цитате нашла фик, а там душа не выдержала...

... Ар-Фаразон резким движением откинул одеяло и сел. Темнокожая южанка, лежавшая справа от него, потянулась, словно дикая кошка. Вторая любовница, бледная золотоволосая северянка, лишь открыла глаза и вопросительно посмотрела на своего короля...


Артамир вздохнул, сделал короткую запись в учетной книге и отложил свиток в коробку с номером семь. Очередной хлам, написанный какой-нибудь скучающей девой из знатных. Дата - середина третьей эпохи. Мятеж Кастамира привел к росту интереса к нуменорским временам. И порой этот интерес проявлялся вот так.
Артамир взял из стопки следующий свиток. По одному только орнаменту на буквицах можно было, не читая, определить документ в пятый ящик - написанное на темных землях в первом тысячелетии третьей эпохи. Первые же строчки подтверждали догадку.

Ар-Фаразон возвышался над своим противником, словно скала. Саурон смотрел на него снизу вверх и насмешливо улыбался.
- Ты! - взревел Ар-Фаразон. - Поедешь со мной! Как раб! Как жалкий пес, каким ты, в сущности и являешься!
- Как бы не пожалеть тебе об этом, король, - Саурон картинно склонил голову и засмеялся.
Вслед за ним засмеялось и все Ар-Фаразоново войско.
- Молчать! Услышу хоть звук - все на рее висеть будете! Рыб кормить! На веслах рабами!

Тут уж засмеялся и Артамир. Какая же чудесная гадость! Не иначе писал худосочный вьюнош, которого с детства обижали все, кому не лень. Такие потом становятся преданнейшими рабами тем, кто додумается их защитить. "Рекомендовать к изучению", - записал Артамир в колонке примечаний, и положил свиток в коробку с цифрой пять.
Коробка с двойкой на боку была почти пустой. Даже в первой, предназначенной для документов времен Острова, было больше свитков и книг.
Вторая же была для написанного в первые века после Катастрофы. Противоречий хватало и в этих текстах. Одни авторы взваливали всю вину на валар, другие на Саурона, третьи на короля. Но до любовниц и солдафонов и близко не доходило.

...Артамир развернул свиток, оставленный им "на сладкое". Верная "двойка".
Последние годы Арменелос редко видел короля - лишь несколько раз в год Ар-Фаразон приезжал для участия в храмовой службе. Думаю, он перестал верить, что жертвы Мелькору способны принести бессмертие и теперь делал ставку на Валинорский поход.
Если Валар могли дать бессмертие Эарендилю, то смогут и нам, - говорил он.
Мы вторили ему: если земля Амана, будучи смешанной с искаженными землями при создании Острова, смогла дать нуменорцам три срока жизни вместо одного, то чистая материя Валинора способна и вовсе избавить нас от смерти.
Король жил теперь в Андуниэ, в той самой башне на холме Оромет, что построил его дальний предок Тар-Минастир, первым обративший взор на запад.
А в столице всем распоряжался Зигур. Он покровительствовал мерзавцам, потворствовал доносам, сжигал неугодных.
Знал ли об этом Ар-Фаразон? Конечно, да.
Королю было все равно. Его мысли целиком и полностью были заняты походом. Каждое утро Ар-Фаразон смотрел доклады о том, что сделано за день, сам осматривал каждый только что законченный корабль, проверял качество доспехов и копий.
Его страсть перекинулась и на нас, простых корабелов. Мы смотрели на закат и грезили, как флот покинет гавани, как изумятся валар, увидев этот флот, как в почтении и не без страха склонят головы перед величием человечества.
Нам не нужно было вино - мы без него ходили, словно пьяные.
Нам не нужны были плотские утехи - нам хватало прикосновений к дереву палуб и холсту парусов.
И когда меня отослали в гавани Пеларгира, чтоб руководить постройкой кораблей там, мне казалось, что меня разлучают с семьей.
А затем солнце зашло на западе, и больше не встало.

@темы: Нуменор, Вторая Эпоха, Стеб или глум

---

Король севера и король юга

[Гэленнар]

пояснение:

На всякий случай - от лица Кастамира
Апокриф и полный "Профессор был не прав, не так все было"

1447/1274 Третьей эпохи. Гондор.
…Через два века, через всю прошедшую жизнь я все еще слышу плеск андуинских вод у Осгилиата. Мне пятнадцать, тебе на четыре года больше. Я смеюсь, наблюдая, как ты барахтаешься в двух метрах от берега. Любопытно, думаю я, как долго Эльдакар будет делать вид, что тонет. Воды смыкаются, ты идешь ко дну. Вот это выдержка, восхищаюсь я и вдруг понимаю, что происходит на самом деле.
Через миг я в воде, подхватываю безвольное тело. Через две секунды – мы снова на набережной, ты брюхом вниз, изо рта вода с пеной. Спустя еще несколько минут я бормочу слова извинений. За то, что столкнул тебя в воду, за то, что не сразу вытащил, решив, что ты разыгрываешь меня. Я, выросший в Пеларгире, не мог и представить, что на свете существуют люди, не умеющие плавать.
Ты смеешься и отвечаешь, что у вас на севере принято использовать лодки, а купаться в холодной воде – полное безумие.
Лодки. Видел бы ты наши корабли, не смел бы и заикнуться о ваших скорлупках.
Сколько раз за два прошедших века я вспоминал этот день? Сколько раз грезил о том, чтобы все произошло по-другому. В моих мечтах я слишком поздно понимаю, что ты действительно тонешь, и когда я вытаскиваю тебя на берег, спасти твою жизнь уже невозможно. Твое тело занимает почетное место в усыпальнице, а я спустя столетие занимаю трон Анариона. И нет никакого раскола и мятежа, не разрушен Осгилиат, не осажден Пеларгир…
А сегодня воды смыкаются надо мной. Моя кровь окрашивает Эруи в красный цвет, и я понимаю, что на этот раз мне не выплыть.
*
1320
Мы не виделись полвека. Мой дед, утомленный годами, уступил наместничество в Пеларгире моему отцу, а отец, в свою очередь, уступил мне Умбар. А ты все еще наследник наследника, и у меня нет причин завидовать. Я почти не помнил о тебе до недавнего времени, пока мне не сказали, что ты женишься. И не напомнили, что мой долг присутствовать.
В залах осгилиатского дворца непривычно много северян. Твои родственники по линии матери, товарищи твоего отца, твои друзья детства. И сидят они непривычно близко к королевскому столу. Неприлично близко, думаю я, да и не только я.
Вино ослабляет мой самоконтроль, и сам того не замечая, я пялюсь на северян. Вино действует не только на меня, и заметив мой любопытный вгляд, один из северных гостей решает преподать мне урок хороших манер. Позже мне объяснили, что у этих дикарей свадьба таковой и не считается, если на ней не будет хорошей драки.
Наутро король Миналкар делает вид, что ничего особенного не произошло. А Эльдакар, похоже, искренне считает свадьбу удавшейся. Подданные подыгрывают королю и его внуку, но я вижу, что посеянные в этот день семена недовольства рано или поздно взойдут.
*
1332
Твоя жена рожает одного сына, затем другого, и каждый раз я вынужден приезжать в Осгилиат.
- Орнендиль унаследует престол, говорит твоя жена. Альдамир уедет на север, а третий, - она показывает на свой живот, - займется Пеларгиром и Умбаром.
Видимо, мои эмоции проступают на лице – Эльдакар хлопает меня по спине. Вот так, панибратски, словно прошли вместе огонь и воду, а не виделись несколько раз за всю жизнь.
- Не переживай раньше времени, - смеется он. – Может, тебе повезет, и будет девченка. Выдам за твоего старшего… как, говоришь, его зовут?
… я прикрываю глаза. В моих мечтах о прошлом волны смыкаются над тобой, а я сижу на берегу и жду, когда ты прекратишь меня дурачить…
*
1366
Проходит еще три десятка лет, Миналкар наконец умирает, его место занимает Валакар. Ты – наследник. У тебя три сына и дочь.
С северянами гондорцы держатся подчеркнуто холодно. Даже не смотрят в их сторону. Во дворце спокойно, но ближе к ночи с улицы доносятся звуки драки.
Мне до этого нет дела. Я пришел защищать свой город и своих сыновей. Оба они готовы женится на дикарке, но что я буду за отец, если позволю этому случиться?
- Почему ты не привез… опять забыл, как твоего старшего звать?
Эльдакар лишь несколько часов, как объявлен наследником короля, а властность в голосе уже прорезается.
- Их не отпустило море, - наклоняю я голову.
- Серьезно? – Эльдакар подскакивает. – Мне жаль… прости, я не знал.
Я улыбаюсь. Теперь я хозяин ситуации. Как просто сбить с него спесь.
- Да нет, все хорошо. Они живы, если ты об этом. Просто из-за штормов не успели вовремя. Да и не слишком влечет их берег, только сошли – тут же рвутся обратно в море.
- Тогда тем более пора их женить, - настаиваешь ты. – Жена и дети выбьют дурь… я хотел сказать, что парни больше будут времени проводить с семьей, на суше.
Дурь. А как же. Вовремя ты спохватился, северянин.
- Я думал об этом, - соглашаюсь я. – Но они говорят, времени у них много. И они правы, успеют. Их жизнь будет длинной, королевская кровь и все такое.
Эльдакар не может не знать, что говорят в Гондоре о его крови. Мысль, что наследник может сроком жизни пойти в мать-северянку, тревожит как знать, так и простолюдинов, хотя этим-то какая разница.
- Ладно, - я вижу, как сник Эльдакар. – Просто скажи им, чтоб приезжали в гости, как смогут. Не чужие, все ж таки.
*
1410
Отец отошел от дел. Годы идут, пора мальчишкам примерять Умбар, а мне брать на себя Пеларгир.
В Умбаре неважно с деревом. Нет на юге лесов. Корабли наши строятся здесь, в устье Андуина. На юге ткутся паруса, отливаются якоря, в неспокойных южных водах салаги становятся настоящими моряками.
Но суда строятся здесь - и те, что уходят в южные воды за диковинной рыбой, и те, что доставляют ее затем по Андуину на север. Одни изнашиваются, другие пропадают, когда их капитаны в поисках неизведанного заходят слишком далеко – но на смену им вырастают новые. Да-да, понимаю я, гуляя на верфях, именно вырастают, ведь эти корабли живые. У каждого свой характер, каждый несет на себе след родителей-создателей.
Ты приезжаешь в один из дней. Не предупредив, и когда я вижу тебя, не сразу узнаю.
- Привет, брат! - ты все так же бесцеремонно обнимаешь меня.
Конечно. Брат. Троюродный. Я помню. Зачем напоминать?
- Мои приветствия, королевич! – натужно улыбаюсь я и склоняю голову.
- Да ладно тебе, - смеешься ты. – Дело есть. На севере. Вастаков погонять, границы расширить. А то у старшего две дочки, у среднего два сына и дочь, у младшего… в общем, ход мыслей ясен? А там, глядишь, с тыла в Мордор зайдем.
- Если так угодно будет его величеству, королю Валакару, - я отвечаю, не поднимая головы, чтоб в глазах нельзя было прочесть моих чувств.
- Отец не разделяет моих амбиций, увы. Он не против похода, даже согласился подати с провинций вдвое поднять на время. Я просто подумал, тебе скучно сидеть здесь, не ведая, что такое настоящая воинская слава.
- Поверь, воевать нам здесь тоже приходится. Если бы мы сидели сложа руки, Умбар давно отвоевали бы южане. Они и в море порой выходят – мы одну из их гаваней разрушим, а они новое место находят.
… В моих мечтах я снова сталкиваю его в воду – здесь, в Пеларгире. Наверняка он все еще не умеет плавать. Потом можно сказать, что наследник сгинул где-то на обратном пути. Главное, чтоб из свиты никто не убежал…
- Скучные вы, южане, -голос Эльдакара выводит меня из грез. - Я утром уеду, так что время передумать у тебя есть. Соглашайся, все равно ведь ближайшие два года корабли не за что строить будет.
Я не передумал. Лишь пожелал ему сгинуть в этом походе. Конечно же, не вслух. Но Эльдакар вернулся. Не добыв, впрочем, особой славы – так, пару деревень разрушил. Ценой моих кораблей – и остатков уважения, что еще испытывали к нему умбарцы и пеларгирцы.
*
1432
Следующий раз мы видимся на похоронах Валакара. Столица ропщет. Многие не хотят видеть Эльдакара королем. Раньше я думал, это из-за его походов и выросших податей. Из-за того, что приходится воевать не за свои земли, а для северян. Из-за тех дикарей, что еще больше наводнили столицу.
А выясняется, больше всего народ недоволен происхождением нашего короля. Кровью его матери-дикарки. Что ж, в чем-то народ прав – первопричина происходящего позора действительно носила имя Видумави.
В череде тех, кто должен принести присягу новому королю, я второй. Первым присягает нынешний вождь северных племен.
Вместо того, чтоб преклонить колено перед королем, я разворачиваюсь к нему спиной. Я поднимаю руку и обращаюсь к присутствующим.
- Народ Гондора! Король Нармакиль, не имея детей, оставил престол Анариона старшему сыну своего брата Калмакиля. Мог ли он представить, во что превратится Гондор под властью этой ветви? Наши обычаи попраны, и уже нельзя сказать, кто истинный хозяин в наших землях. Не пора ли вспомнить, что у Калмакиля был еще один сын? Некогда наши короли доказали, что море принадлежит лишь Гондору. Нынешние же владыки забыли об этом. Два столетия завоевания прежних королей удерживали не Миналкар и его потомство. Это делали мы, род Калимехтара.
Земли харадрим полны золота, восточные же бедны, и нет там награды для наших воинов. Так пойдете ли вы за тем, кто в силу своего низкого рождения окончательно рассеет славу Гондора? Или за тем, кто вернет былое и преумножит его? Выбирай, народ Гондора. Завтра будет поздно!
Выдыхаю. Тишина, словно в склепе. Затем появляется шепот, перерастает в гул.
…ты тонешь, Эльдакар. Я улыбаюсь, не видя, но чувствуя, как растерянность проступает на твоем лице. Я сбросил тебя и не вытащу в этот раз. И ты уйдешь на дно, а я одену крылатую корону…
- Да ты и при дворе-то появлялся раз в столетие, - перекрикивает шум чей-то голос.
Я поворачиваю голову.
- Ты еще кто?
- Наместник Каленардона. Твой дальний родственник, хоть и стыжусь этого теперь
Снова тишина.
- Так что ты хочешь сказать, раз уж вызвался? – оскаливаюсь я.
- Хочу сказать, за тобой не пойдут. Ты здесь никто, звать тебя никак. Всю жизнь барахтался в море. Последний раз был в столице, когда прошлый король умер. Так ведь?
Это правда. Мне следовало чаще посещать этот балаган.
Но я не мог себя заставить.
Не мог побороть брезгливость.
- А ты, каленардонец, видно, больше во дворце времени провел? А делами кто занимался? На жену спихнул? Детей-то ей хоть сделал или тоже нашел заместителя?
За меня говорит моя ярость. Гнев, копившийся всю жизнь. Я не в силах контролировать его, и все, что я могу – насладится им полностью.
- Твои-то не отрекутся от тебя, узнав, что отец изменник? – каленардонец тоже не унимается. – Смотри, а то домой вернешься – а дома-то нет, не куда возвращаться.
- Сам свой дом не потеряй, - гремит мой голос посреди зала. – Последним смеяться здесь буду я – когда северяне займут Каленардон. Пусть даже смеяться мне придется из могилы.
Ярость оставляет меня столь же неожиданно, сколь появляется. Я больше не хочу ничего говорить. Моя рука ложится на рукоять клинка, я оборачиваюсь.
Стражников стало заметно больше. Северяни через одного. И к Эльдакару мне не пробиться.
- Провозглашаю себя королем Гондора, столицу же временно переношу в Пеларгир - говорю я. – Тех, кто верен мне, истинному королю, призываю выйти за мной. В этом зале слишком душно от недостойных. Присягу я приму на площади перед дворцом. А когда придет время, мы избавим эту страну от северной напасти.
*
1437
Надо было брать Осгилиат еще тогда, пять лет назад. Я подумал тогда, что нужно дать народу разобраться. Чтоб избежать случайных жертв и неразберихи.
Я был неправ.
Многие прибыли в Пеларгир, и многие стали моими солдатами. Кто-то остался, чтоб добывать для меня сведения. Но и армия Эльдакара за это время выросла.
Если бы я все сделал тогда, сейчас Осгилиат не был бы разрушен.
Тогда. Пять лет назад. Или когда мне было пятнадцать, а сыну дикарки – девятнадцать?
Поздно жалеть об этом.
У меня его столица. У меня его сын. Но у меня нет самого Эльдакара. И короны. Корону забрал, сына оставил.
Я ловлю на себе ненавидящие взгляды. Один кажется мне знакомым.
- Ты! – подзываю я человека. – Я помню тебя, хоть раньше ты был сед, а теперь так вообще развалина. Пять лет назад ты был на моей стороне. В первом ряду стоял.
- Это так, - глухо отзывается человек.
- Вот я стал королем. Ты разве не рад?
- Вы разрушили этот город, ваше величество. А Эльдакар оказался хорошим правителем. Зря мы в него сразу не поверили, наслушавшись вас.
- Повесить, - сквозь зубы цежу я.
Старику не страшна смерть, он знал, на что идет. А я знаю, что попался в его ловушку. Но пусть будет так.
Утром на мачте моего корабля висят двое – Орнендиль, наследник Эльдакара, и безвестный старик.
Мачты других кораблей тоже не пустуют.
Я прихожу на то самое место, где мы гуляли с Эльдакаром в юности и долго смотрю на воду.
*
1447
Мы отступаем. Мы оставили Осгилиат – но перед этим разрушили все, что могли.
Дикари не получат ничего.
Мой северный брат после своего позорного бегства десять лет назад нашел приют у родичей своей матери. А теперь он привел их в Гондор.
Смотрите, гондорцы, на того, ради кого шли на виселицу. Это о нем вы говорили, что он оказался хорошим королем? Вот он пришел, чтоб воцариться силой оружия. Рядом с ним – северяне. Они его народ, а вовсе не вы. Радуйтесь, я оставляю вас. Иду к тем, кто был верен моему роду, с кем я много лет жил бок о бок в Умбаре и Пеларгире. Вы же выбрали себе короля.
Нас обстреливают с суши. Быстро они сюда добрались. Лошадей наверняка загнали.
Я приказываю остановиться. Здесь, где Эруи впадает в Андуин, мы будем драться. Я вижу знамя, и я вижу Эльдакара. Его войско стоит, лишь один посыльный скачет к берегу.
Значит, хочешь драться один на один?
Замечаю засаду на правом берегу Эруи. Отдаю последние команды и схожу на берег.
Пятьдесят на пятьдесят, или я его или он меня.
Это неважно. Мне почти двести, пора отдавать Пеларгир сыновьям, а Умбар поручать внукам.
Удар. Принимаю на щит, замахиваюсь, бью в ответ.
Сталь звенит в тишине. Я считаю секунды, я не могу позволить себе решающей атаки раньше, чем…
Устаю. Брат и противник устает тоже. Продержаться еще пару минут.
Наконец, он достает меня.
Я слышу сигнал. Теперь можно и подраться в свое удовольствие.
Пробиваю защиту. И чувствую боль в животе. Отхожу. Видно, не мой день.
Делаю шаг назад, еще один. Я не умру на суше, и не попаду в плен.
Волны смыкаются надо мной. Чуть меньше двух столетий назад я вытащил тебя. Но ты все еще не умеешь плавать, Эльдакар. Так что тебе меня не достать.
Доспех тянет ко дну, струйка крови окрашивает воду. Хотелось бы потерять сознание от боли и кровопотери раньше, чем закончится воздух в легких…
Сквозь толщу вод я слышу, как твой рог зовет в атаку. Жаль, я не увижу твоего лица, когда ты поймешь, что засады на том берегу Эруи нет. Ее вырезали мои ребята, пока мы сражались. Так что Кирьятур и Эарендур, мои мальчики, чьи имена ты так и не запомнил, вырвутся из ловушки.
Вода заполняет мои легкие за миг до того, как опускается тьма.

@темы: Север, Третья Эпоха, Гондор, Морэдайн, Умбар, Дунэдайн, Рохан

---

Дожить до лета - еще кусочек

[Гэленнар]

Продолжение вот этого:
chronicles-of-arda.diary.ru/p181444198.htm

мы едем, едем, едем в натуре три вагона

Надежды на то, что опъяненные победой ангмарцы будут охранять ворота как попало, не оправдались. Солдат на воротах было немного, но все они были трезвы, а трезвый в день величайшего триумфа солдат - это очень злой солдат.
- Эй, вы! Кто такие? Далеко собрались?
Хельгорн поднял руку, останавливая своих спутников.
- Я Хельг, из обозных. А это пленные, мне их вместо моих ребят дали, - Хельгорн презрительно плюнул в сторону дунаданов. - Моих-то забрали за порядком следить. А собирать все, что еще годное, нужно. Пока окрестные селюки мечи не позабирали себе, на орала перековывать.
Повисло молчание. Затем послышались тяжелые шаги - кто-то спускался сверху.
- Я Ульбар, капитан стражи. Покажи-ка бумаги.
Хельгорн запустил руку под плащ и вытащил оттуда сложенный вчетверо лист.
- Конечно, вот они.
Ульбар развернул бумагу, прошелся по нему глазами.
- Ты меня за дурачка держишь, что ли? Ты хоть знаешь, что здесь написано?
- Ну... разрешение на выход должно быть, - Хельгорн потупил глаза. - Эх... Старая, что ли? Просил же я его, напиши мне бумагу, чтоб от сегодня. Знал, что так выйдет. - сокрушался фальшивый обозный. - А он лыка не вяжет, открыл шкатулку, достал эту бумагу, отдал, говорит, вот те документы. А сам как начал блевать... Ну, я и ушел. Куда деваться?
Капитан прищурился.
- То есть ты не знаешь, что здесь написано.
- Был бы грамоте обучен, стоял бы на вашем месте.
- Ты за языком-то следи. Пойдешь назад. И этих поведешь. Без правильных документов не выпущу. Порядок должен быть.
Хельгорн кивнул, а затем молниеносным движением вцепился в бумагу.
- Я это заберу. С меня спросят. Он, знаете, хоть и пьян, а все наутро помнить будет.
- Ничего ты не заберешь, - капитан вытащил кинжал. - Брось документ.
- Не могу! - запричитал Хельгорн. - Или дай мне другую бумагу, где будет, что ты эту забрал. Сам говоришь, порядок должен быть.
На несколько секунд повисло напряженная тишина, было слышно только частое дыхание этих двоих.
- Да хрен с тобой, - выдавил, наконец, Ульбар. - Не замечу, что просроченный твой пропуск. Только и ты никому не говори. Понял? А то найду и шкуру спущу.
- Конечно, конечно. - Хельгорн закивал, но лист отпускать не спешил.
- Открыть калитку, все нормально у них, - приказал капитан, затем тихо добавил. - Бумагу-то отдай.
Обмен состоялся - свобода на документ, и вскоре дунаданы были уже за крепостными стенами.
- Ты действительно не знал, что там написано? - Эрендиль первым решил прояснить довольно подозрительную ситуацию.
Хельгорн тихо засмеялся.
- Да ладно тебе. Ангмарский несложно выучить. Он нашему родственный. Да и письменность наша... вернее, эльфийская.
- Тогда что там было? И что произошло, почему этот Ульбар так быстро передумал?
- Долговая расписка на солидную сумму от небезызвестного человека. Такую сумму, что вам всем хватило бы на пару лет. Я эту штуку давно за собой ношу. На такой вот случай берег. Оттого и вцепился я в листок. Так что выбор у капитана был прост - или нас пропустить, или порвется расписка, и плакали его денежки. Он-то небось уже успел представить, какую жену себе купит и какого коня...
Эрендиль неопределенно хмыкнул. Хельгорн по-прежнему казался подозрительным.
- Главное, чтоб не хватились, что нас долго не будет. Сам понимаешь, быстро идти не каждый из нас может. И дальние переходы тоже не всем под силу.
- Что ж ты так боишься лицо потерять? - почти шепотом ответил Хельгорн. - Ладно, сейчас остановимся.
- Эй, - вспыхнул Эрендиль. - ты...
- За языком следить? Да, мне не столь давно это советовали. Остановимся вот за тем камнем, передохнем полчаса. А за капитана не волнуйся. Если мы не вернемся, он только вздохнет спокойно. На Арведуи или принцев никто из нас не похож, а то, что выпустил простых дунанадов, так это не страшно. Наоборот, можно не волноваться, что кто-то придет расписку требовать.
*
Последний месяц окресности Форноста Эрендиль видел лишь со стены. Сейчас в его голове мешались воспоминания о том, каким был холм до этой зимы и каким он был еще вчера. Возле этого камня цвели нежно-розовые цветы. А вот здесь стояла катапульта. Долго стояла, но подожженные стрелы и мощная балиста в конечном итоге с ней расправились. Обломки все еще валялись, не нужные никому. Дальше, у подножия холма, виднелись следы костров. Шатров почти не было - их начали сворачивать еще днем, когда стало ясно, что ночь ангмарцы проведут уже в городе.
Еще дальше, за пределами лагеря, можно было разглядеть остатки от совсем других костров - погребальных. Своих убитых ангмарцы сжигали. А вот врагов отдавали на съеденье оркам.
- Сворачиваем на запад, - скомандовал Хельгорн. - На юг, до Бри, порядка ста миль. Нашими темпами идти несколько дней. И не та местность, где можно спрятаться. Выйдем к Барандуину. До него втрое меньше идти.
- Был бы здоров - к утру был бы на другом берегу, - заметил Эрендиль.
- Да кто его знает, что там, за рекой? - вмешался в разговор еще один дунадан, из тех, кого Хельгорн нашел раньше. - Враг погнал наших на запад. Наши не вернулись, а вот что стало с ангмарцами - неведомо. Может, в Шире давно хозяйничают.
- Может быть. - кивнул Хельгорн. - Если так - спустимся по реке. А дальше - на восток через чащобу...
- И могильники? - недоверчиво переспросила Исильвен.
- Давайте сначала до Барандуина дойдем. Может, те ангмарцы тоже полегли где-нибудь в районе Аннуминаса.
Не так-то просто отогнать мрачные мысли. Одно дело - когда идешь куда-то, зная, что там точно спасешься. Тогда и раны не так тревожат, и усталость меньше чувствуется. Совсем другое, когда идешь в неизвестность, и то ли спасение тебя ждет, то ли гибель.
Ветер усилился, стало заметно холоднее. Эрендиль подумал, что с падением Форноста пришел конец и относительно мягкой погоде Артедайна. Король-чародей позаботится, чтоб здесь стало как в Ангмаре - долгие лютые зимы и короткое лето, существующее лишь для того, чтоб люди могли худо-бедно прокормиться.
- Разошелся колдун, - словно прочитав мысли Эрендиля, заметил один из его новых спутников. - Празднует, силу показывает.
Эрендиль кивнул.
- Да, - продолжил говоривший. - меня зовут Анборон. А то все идем, молчим, друг друга подозреваем.
- Никого я не подозреваю. Разве что в сумасшествии, но тогда сразу всех. Идем неясно куда, неясно зачем, и неясно, кто и что нас там ждет. Безумие как есть.
- Кажется, некоторых здесь надо было оставить в городе, - вмешался Хельгорн. - Там все было предельно понятно. А у некоторых еще были грандиозные планы, так?
- Не поверишь, но были, - огрызнулся Эрендиль. - Нам нужно было лишь пару дней пересидеть в подвале. Люди бы нас не учуяли, а орков должен был сбить с толку запах оставленных наверху трупов.
Хельгорн скептически хмыкнул.
- Тем не менее, орк вас вычислил. И вы вчетвером, заметь, не справились даже с одним.
- Говорю же, нам нужно было время. Два дня, не больше. Настойки и припарки, которые делала Исильвен из королевского листа и еще балрог знает чего, не слабее колдовства Ангмарского короля. Еще вчера утром я пошевелиться не мог. Сломанные ребра, отбитые органы. А сейчас, как видишь иду. Просто не повезло и не хватило немного времени.
- Просто ты просчитался, был опозорен, не сумев защитить девушку, и теперь злишься на себя, а заодно на меня. А в том, что план был твоим, я почему-то не сомневаюсь.
- Ну... - Эрендиль понизил голос, - в одном ты прав. Я ошибся, доверив Исильвен убить спящего, как нам думалось, орка. Должен был сам это сделать. В остальном своих просчетов не вижу. Выждали бы время и устроили бы ангмарцам веселую жизнь. Ненадолго, но вкус победы это бы им испортило.
- Тогда почему не остался? Спрятался бы в другом доме. Зачем с нами пошел?
- Ты смеешься надо мной, Хельгорн. Это дело не для одного. А Исильвен и парни явно хотели выбраться больше, чем продолжать воевать.
- Это тебя расстраивает?
- Это меня бесит. Ладно, Исильвен. Девицам положено от войны убегать. А эти двое - воины, хоть и новобранцы.
- Считаешь их трусами? А они всего-то хотели исполнить приказ своего князя.
Эрендиль фыркнул.
- Меня-то за дурака не держи. Нет никакого приказа. Новичкам лапшу на уши вешай. Или ангмарцам-стражникам, у тебя неплохо получилось.
Хельгорн покачал головой.
- Князю нечего было дать мне в подтверждение своих слов. Даже бумаги у нас не оставалось уже. Не хочешь - не верь, право твое. Но пока я веду этот отряд, ты хотя бы не бунтуешь. Ясно?
- Да какой там бунт? - пожал плечами Эрендиль. - Просто не верю я тебе. А хотел бы верить.
*
К утру прошли едва ли треть пути. Жалкие десять миль. Час для конного - и то лишь из-за неровной местности.
Если бы только не четверо раненых на десять человек отряда... Будь они все целы, к полудню были бы в барандуинских камышах. Да здоровые могли бы и продолжать путь. Усталость не преграда для дунаданов, а особенно – для арнорцев, привыкшим к долгим пешим путешествиям.
Но эти десять миль стали пределом, на который были способны раненные. И им требовался отдых. Особенно ослабел Брандир, чье состояние было самым тяжелым.
А вот лучницу Эмервен стоило увести подальше как можно скорее. Ран у нее не было, но двигалась девушка все равно словно умертвие из могильников и слабела с каждым часом. Исильвен слышала о черной немочи, но раньше никогда не видела. Говорили, что этот недуг поразил немало народу из тех, кто сражался снаружи Форноста. Кто-то сам выкарабкался, другим помогли, а некоторые, как говорили, оставляли войско и исчезали невесть где.
Ни один лекарь не взялся бы пообещать такому человеку, что вытащит его. Многое зависело от самого больного, от его желания жить. А какое уж тут желание, думала Исильвен, Тут и у остальных-то руки опускаются. Поэтому и нужно было поскорее привести Эмервен в безопасное место – крыша над головой и теплый очаг помогли бы пробудить и в девушке огонь жизни.
Отдыхать решили до полудня, а после снова двигаться в путь. Ближайшие часы обещали быть ясными, солнце поднималось по безоблачному небу, согревая промерзших за ночь дунаданов. Из сухих деревьев, что росли между холмама, соорудили что-то вроде настила на холодной земле, развели костер.
Взгляд Исильвен зацепился за траву, застрявшую между поваленными стволами. Листья ее были сухими и скрученными, но форма угадывалась. Значит, где-то неподалеку есть еще. Сейчас февраль, думала Исильвен. Трава всходит и зимой, во время оттепелей, так что шанс найти ацелас среди овсяницы и мятлика существует.
Девушка прошла несколько метров, присела и отодвинула сухие листья. Глаза не подвели ее, сквозь подгнившую траву пробивалось несколько ростков королевского листа.
- Голова болит?
Исильвен обернулась. На нее сочувственно смотрел Таркиль, гондорец. Он был посыльным Эарнила, только в Арнор попал очень невовремя. Вариантов у него оказалось ровно два – спешно отступать в Форност вместе со всеми или пытаться прорваться через ангмарцев.
Подраться и пострелять, впрочем, посыльный оказался не дурак, и на стенах его видели часто. Но когда ворота пали, гондорец решил, что геройство хорошо, а умереть он хочет дома, или хотя бы за свою родную страну. Поэтому Исильвен не удивилась, увидев его среди прочих беглецов.
- А должна болеть? – не поняла вопроса Исильвен.
- Иначе зачем тебе понадобилось вот это, - Таркиль указал на еще не сорванный ацелас.
-Ну… - Исильвен слегка растерялась. От головной боли, ацелас, конечно, помогал, но ей бы и в голову не пришло переводить ценный лист на такую глупость. В конце концов, существовала масса других трав, способных справиться с мигренью. – Вообще-то я собираюсь поставить на ноги Эмервен.
- Серьезно? – Таркиль внимательно посмотрел на Исильвен, пытаясь понять, серьезно ли она это говорит. Черный юмор, пожалуй, все, что оставалось потерявшим все арнорцам, но шутить об угасающей Эмервен было бы слишком даже в такой ситуации.
- Собираюсь серьезно, а выйдет или нет, одному Эру известно. Трава свежая, сил еще не набрала. Да и зимняя она, слабее летней будет. А все ж лучше, чем ничего.
- Так ты родственница князю, – скорее сказал, чем спросил Таркиль. – Слышал, что в их руках это растение творит чудеса. А вот если обычный человек приготовит отвар, - гондорец пожал плечами, - разве что от головной боли поможет.
- Понятия не имею. – честно призналась Исильвен. – Но моя наставница поднимала с помощью королевского листа почти мертвых. И ее подруга тоже. Может, у всех арнорцев кровь королевская, - засмеялась девушка.
- А, может, у нас в Гондоре трава другая, - сник Таркиль. Было что-то в дунэдайн, что жили к западу от Мглистых гор такое, чего не было у гондорцев. И это уязвляло Таркиля.
- Да дичка у вас там растет, - согласилась Исильвен, но шутила ли она в этот раз или говорила серьезно, гондорец не определил.
*
Исильвен с тоской смотрела на собранную траву. Хватило бы одному. Или Брандиру, или Эмервен. Полностью не исцелило бы, но позволило бы не волноваться за них еще какое-то время. А еще хоть немного стоило оставить Гильдору и Эрендилю, чтоб не вернулся недуг.
Половину листьев Исильвен измельчила и смешала с воском – к счастью, небольшой запас его еще оставался. Вторую часть она залила кипятком и отдала Хадору – светловолосому воину, который ни на шаг не отходил от Эмервен. Когда ангмарская конница разделила дунаданское войско надвое, эти двое и Анборон были в той части войска, которая приняла на себя основной удар. Волей судьбы лишь они трое выжили из всей своей сотни. Странная удача, такая же как у Таркиля – дважды избежать неминуемой смерти, сперва спрятаться в Форносте в числе последних, а после чудом из него бежать.
Исильвен видела, что если бы не недуг Эмервен, если бы не желание ее спасти, Хадор остался бы в городе – сражаться до последнего. Этим он напоминал Эрендиля. Только для Эрендиля это был вопрос мести и ненависти, а для Хадора – долг перед князем.
Теперь вот Хадор сидел напротив Эмервен с горячей кружкой и что-то рассказывал, а девушка смотрела невидящим взглядом вдаль. Что-то этих двоих связывает, подумала Исильвен. Что-то помимо воинской дружбы.
Настал черед заниматься Брандиром. Хельгорн с Анбороном уже соорудили для него носилки из двух крепких стволов и плаща. Хорошая идея. Размотав бинты, Исильвен с трудом сдержала вздох. Не нужно было, чтоб Брандир понял, как обстоят дела. Догадываться-то он догадывался, но одно дело – предполагать что-то, а другое – увидеть подтверждение своих мыслей в глазах лекаря.
Рана гноилась, воспаленная область вокруг увеличилась.
- Смотри, что я принесла, - Исильвен поднесла к лицу раненного коробочку с приготовленной мазью. – Теперь тебе просто придется поправляться.
- Ясно, - Брандир выдавил из себя улыбку. – Придется. Лекарь это не сотник и даже не тысячник. Лекарь даже князю указ.
- Лежи тихо, - девушка промыла рану и разложила на коже мазь. – А не то сутки не спавший лекарь промажет. Или забинтовать забудет. Так и поедешь.
- Поеду?
Он не понял, что носилки для него, догадалась Исильвен. Думал, для Эмервен.
- Лекарь это не сотник, - ответила она Брандиру его же словами. – Так будет быстрее, а это сейчас важно.
Смотав грязные бинты, Исильвен сложила их в сумку, прикидывая, есть ли смысл уже ложиться – до полудня оставалось чуть больше часа.
*
Хадор молча поднес кружку с травяным чаем к губам Эмервен. Все слова, которые могли поддержать девушку, уже давно были сказаны – о том, что скоро придет подкрепление с юга, что Форност будет отвоеван, а их маленький отряд не позже, чем следующим утром будет в Шире завтракать у гостеприимных хоббитов. Хадор как мог растягивал описание тепла и уюта хоббичьих домов, но слова закончились задолго до привала. Да и сейчас она их уже не услышала бы.
Теперь надежда была лишь на чудодейственный напиток и на то, что в Шире Эмервен станет лучше. Сам Хадор лучше других знал, что происходит в душе у тех, кого поразила черная немочь. В самом первом бою этой войны он и сам не заметил, как в пылу атаки вырвался вперед и в какой-то момент оказался лицом к лицу с самим повелителем назгулов.
Что было после того, Хадор помнил плохо. Мир вокруг потерял краски, звуки стали похожи на эхо, все происходящее вокруг стало далеким. Словно читаешь летопись и представляешь себе происходящее, а не участвуешь в нем. Одна картинка сменяла другую, а Хадор по-прежнему был лишь наблюдателем.
Потом его привели в какой-то шатер. Называли по имени, что-то рассказывали, касались. Касания вызывали лишь раздражение, хотя роль свою сыграли, не давая окончательно порваться хрупкой связи с миром живых.
Голоса становились все глуше, образы – все более расплывчатыми, похожими на пятна света в окружающей тьме. Хадор перестал различать лица – впрочем, само слово «лица» перестало что-либо значить. Наконец, и пятна стали угасать, как гаснет кружок света вверху, когда погружаешься все глубже и глубже в воду.
Затем было прикосновение. Вначале оно заставило Хадора дернуться, словно от ожога. Боль становилась терпимее, затем ушла, оставив лишь чувство тепла в том месте, где Хадора коснулась рука.
Во тьме засияли две звезды, и впервые Хадор ощутил хоть какое-то желание, желание дотянуться до этого света. И он потянулся. Темнота стремительно рассеивалась, звезды превратились в светло-серые глаза, затем проступило лицо, окаймленное темными волосами, появились звуки, знакомые голоса звали «Хадор», и он понял, что это его имя.
- С возвращением, воин, - произнес тот, кто вытащил его из тьмы.
Хадор сел. Голова кружилась, тело бил озноб, но теперь он уже понимал, кто он, где находится, и кто перед ним.
- Я сказал бы, что буду сражаться за вас до смерти, мой князь, - произнес Хадор. – Но я уже приносил присягу, и мне нечем больше вас отблагодарить.
Арведуи рукой коснулся лба Хадора.
- Не благодари. Ты исполняешь свой долг, я - свой.
Вот так Хадор и увидел Арведуи вблизи – первый и последний раз. До этого он видел князя лишь издалека. После, со стен Форноста, видел лишь знамя того, кто почему-то остался снаружи и не желал уходить. А когда знамя перестало появляться, Хадор отчего-то знал, что князь еще жив. Словно тонкая невидимая нить связала их после того исцеления.
Выпив содержимое кружки, Эмервен еле заметно кивнула. Хадор чуть не подскочил от счастья. Не произнесла ни слова, не улыбнулась, не перестала смотреть в одну точку. Но это был шаг к исцелению. А затем она встала. Опираясь на Хадора, но по собственной воле.
- Ты умница, - обнял ее Хадор. – Ты справляешься. Идти сможешь?
Эмервен молчала. Неужели он рано обрадовался? Минутное облегчение – а затем недуг снова взял свое. Ведь Исильвен – не князь Арведуи, не наследник Аранарт. Даже с помощью королевского листа ей не сотворить чудо… по крайней мере, за раз.
Через несколько секунд Эмервен все-таки кивнула. И остранилась.
*
Торонмир походом тяготился. Хутор его родителей находился южнее и восточнее Форноста. Убегая из захваченной крепости, парнишка надеялся распрощаться с остальными как можно быстрее и пойти своей дорогой. Матери и сестрам сейчас понадобилась бы его помощь. Что с того, что ему всего пятнадцать? Он пережил Форност. Сбежал на войну, оставив на кровати короткую записку. Сбежал без гроша, с отцовским луком и топором – теми самыми, с которыми отец пять лет назад последний раз на волка ходил, да сгинул. Даже меча не было.
Уже в Форносте ему выдали поношенный нагрудник и наручи. Меч же, сколько Торонмир не просил, ни один из кузнецов ему не выковал. Все лишнее железо, в том числе и оружие погибших, шло на арбалетные болты и наконечники для стрел. Так и вышло, что мечом Торонмир обзавелся лишь в самый последний день. Когда всем уже стало не до перековки.
А меч Торонмир выбрал красивый, дорогой. Из-за этого чуть и не погиб, когда повстречал Хельгорна.
Пожилой воин со своим арбалетом возник словно из ниоткуда.
- Отдай-ка мне этот меч, и я, так и быть, пощажу твою молодость.
Торонмир принял арбалетчика за ангмарца. Вражеская эмблема на сюрко, явная враждебность. Хоть не стреляет почему-то. Запоздало Торонмир сообразил, что у него самого одежды, выдававшей защитника Форноста, не было. Выходит, ангмарец счел его своим, а сейчас просто пытается отобрать ценную добычу? Что ж, он, Торонмир, ему подыграет.
- Видишь трупы возле той стены, - махнул он рукой в сторону. – Я нашел этот меч там, и поверь, там подобных красавцев хватает. Выбери, какой на тебя смотрит.
- Отдай меч, - ангмарец не опускал арбалет. – Этот. Сейчас.
- Ладно, - пожал плечами Торонмир. Против арбалета у него шансов не было. – Найду себе другой.
С мечом прощаться не хотелось, и Торонмир все никак не мог заставить себя положить оружие на землю.
- Не ходи в ту сторону, - предупредил ангмарец.
- Это почему же?
- Потому что буде идут орки, и на твоем месте я не стал бы спорить с ними о добыче.
При упоминании об орках Торонмир рефлекторно принял боевую стойку.
- Парень, - ангмарец почему-то опустил арбалет. - А ты часом не арнорец?
Торонмир прикусил губу. Его раскрыли. Ну что ж, самоуверенность ангмарца его же и погубит. Взмахнув мечом, Торонмир молнией прыгнул вперед.
Ангмарец оказался ловчее - выпустив из рук арбалет, он сам шагнул вперед и вправо, левой рукой перехватил запястье своего противника, а в следующий миг правая рука с кинжалом в ней прижалась к горлу Торонмира. И как только успел?
- Не пытайся продавить. А теперь слушай. Мы на одной стороне. Да, я одет как ангмарец. Но и тебя я не сразу раскусил. Сейчас ты выпустишь из рук меч. Я отойду. Затем поднимешь свое оружие и, коль оно тебе так дорого, спрячешь его хорошо под одежду. На будущее же запомни – твои вещи должны стоить одинаково. Хороший меч на фоне тряпья просто кричит, что ты его с кого-то снял. И найди себе кинжал или нож. Если бы я не заметил, что у тебя нет ни того, ни другого, мне пришлось бы придумать более сложный маневр.
Торонмир помедлил и разжал пальцы. Меч звякнул о камни. Арбалетчик свое обещание тоже выполнил.
- Меня зовут Хельгорн. И я хочу выбраться отсюда. Заодно прихватив с собой пару-тройку тех, кто не видит смысла геройствовать дальше.
- Я бы пошел с вами, - произнес Торонмир. – Возьмете?
- Пойдем. И переходи на «ты». Я не старец. А ты, коль взялся за меч, не малец.
Так и вышло, что Торонмир пошел с Хельгорном. Вскоре они наткнулись на гондорца, Таркиля, а затем на Хадора, Эмервен и Анборона. Вернее, это Хадор с Анбороном вылезли из укрытия на звук драки, когда Хельгорн и его два спутника нарвались на пятерку орков.
Орков одолели, а отряд разросся до шести человек. Оставалось дождаться сумерек – по светлому времени бежать было более рискованно. Но Хельгорну на месте не сиделось. Сказал, что отойдет ненадолго, а вернулся еще с четверыми, двое из которых и передвигались-то с трудом.
В этот момент Торонмир и решил для себя – как только чуть отойдут, он скажет Хельгорну спасибо, попрощается со всеми и пойдет сам. Раненные будут изрядно тормозить весь отряд, а Торонмир хотел попасть домой поскорее.
А затем еще и оказалось, что идут в другую сторону. На привале Торонмир несколько раз подходил к Хельгорну, но отчего-то слова застывали в горле. Что если понадобится помощь, да хоть те же носилки нести, или, как сейчас на привале, дрова собирать. А он, Торонмир, бросит всех, и выйдет, что благодарность его Хельгорну будет лишь пустыми словами.
Ладно, решил Торонмир. Дойдем до Шира. Тогда и попрощаемся.
*
В темноте, наступившей по-зимнему рано, беглецы чуть было не прошли мимо стоянки у подножья холма – из всего отряда Анборон единственный заметил шатер. Еще издалека было ясно, что лагерь оставлен – костер был потушен, запахов еды тоже не было.
Был другой запах – его Анборон и Хадор учуяли, когда подошли ближе к лагерю, в то время как остальная часть отряда остановилась.
Так пахли орки. Но на таком расстоянии дунаданы уже услышали бы хоть какие-то звуки – разговоры или храп. Подойдя еще чуть-чуть, Анборон разглядел три лежащих орочьих тела.
Хадор осторожно заглянул в шатер, затем сделал знак идти назад.
- В шатре жило четверо, - заговорил он лишь когда вернулись к оставшимся дунаданам.
- И трое лежат трупами вокруг костра, - добавил Анборон. – У одного прострелена шея, у другого глаз, третий лежит чуть дальше и похож на ежа, так что не знаю, какая из ран его убила.
- Где четвертый, неизвестно, - подытожил Хадор.
- Стрелы? – уточнил Хельгорн.
- Короткие, - подтвердил Анборон.
- Значит, скоро Шир может навестить карательный отряд, - Хельгорн произнес то, о чем подумали все. – Если тот орк выжил. Там точно жили четверо?
- Да, Хельгорн. В шатре было четыре одеяла.
- То есть свое наш беглец не забрал. Тогда одно из двух. Или до основных частей идти меньше суток, или, что вероятнее, хоббиты не давали ему вернуться, - кивнул Хельгорн. – Если пойдем по следу, узнаем направление и догоним. Или тело найдем, хоть сомневаюсь, что наши друзья из Шира способны на ближний бой с орком. Анборон, когда все произошло?
- Золу не успело развеять или сбить. Думаю, еще утром орки грелись у него.
- Отлично. Надо поторопиться.
Хельгорн окинул взглядом своих спутников.
- Стоило бы, - согласился Эрендиль. – А потом найти героев, которые тут постарались, и объяснить, как делать нельзя и почему.
- Если пойдем все – ни за что не догоним орка, даже раненного, - вмешалась Исильвен. – Те, кому нужна помощь, должны двигаться на запад.
- А если где и есть большой отряд Ангмара, куда мог отправиться наш беглец, то это на севере или на юге. Восток исключаем – мы двигались навстречу и днем, заметили бы.
- Двоих хватит, чтоб поймать одного орка, - произнес Хельгорн. – Остальные вполне могут продолжить путь в Шир.
- Я пойду, - вызвался Анборон. – Это я заметил орочий лагерь, а вы все его пропустили. В темноте я вижу лучше вас всех.
- Я пойду, - в тон ему произнес Хадор. – Мы уже дрались плечом к плечу с Анбороном, нам друг к другу не привыкать.
Хельгорн кивнул, соглашаясь с доводами, но тут раздался голос Эмервен.
- Останься.
Хадор вздрогнул. Голос девушки был почти безжизненным, но это было первое ее слово за последние двое суток. Хадор застыл в нерешительности.
- Мой меч тоже знает, зачем откован, - Эрендиль сделал шаг вперед. – Пусть Хадор остается, а я отправлюсь за орком.
- Давай уж тогда Брандира отправим, - съязвила Исильвен. – Он тоже драться умеет.
- Я могу, - неуверенно отозвался Торонмир.
- Все могут, - прервал его Хельгорн. – Но пойду я.
Взяв одну из хоббичьих стрел, он нарисовал на земле карту. - Как найдете приют, пришлите кого-то к берегу Барандуина. Вот сюда. Не хочу искать вас по всему Ширу.
*
Теперь отряд вел Эрендиль, Хадор был занят заботой об Эмервен, гондорец и мальчишка-хуторянин несли Брандира, а Гильдор просто ни разу не был в этих местах. Хельгорн и Анборон ушли на север – кровавый след вел в том направлении.
Холмы остались позади, земля становилась все более мягкой, пропитанной влагой. Это значило, что до Барандуина осталось совсем немного. Меньше мили. Вербы, камыши. Выйдя к ручейку-притоку, Эрендиль повел отряд вдоль него, надеясь вскоре дойти и до самой реки.
Небо на востоке светлело. Или Эрендилю хотелось так думать? Может, зрение обманывало его, может разум после двух суток напряженного бодрствования обманывает? Что если он, Эрендиль, сейчас спит? Ноги идут, глаза смотрят, но не видят того, что есть, а разум рисует приятные картинки? В камышах притаился враг, но Эрендиль не заметит его, потому что…
Рефлексы заставили Эрендиля броситься на землю и откатиться раньше, чем стрела достигла того места, где он только что стоял.
Короткая. Хоббитская.
- Sereg annun! – крикнул он. - Король и Звезда! Свои, говорю!
- Докажи! Королевский клич все знают.
Эрендиль сдернул с шеи цепочку со звездой и швырнул ее в направлении, откуда прилетела стрела.
- Этого достаточно?
Послышалось хлюпанье шагов.
- Не могу найти.
Эрендиль выругался.
- Смеешься? Ей больше тысячи лет. Видит Варда, не найдешь…
Что будет, если стрелок не найдет звезду, Эрендиль не сказал. Сам он знал, куда точно улетел амулет. Больше – намеренно бросил так, чтобы рассмотреть стрелявшего, пока тот будет искать. Мало ли.
Впрочем, предосторожность была ненужной – стрелок действительно оказался хоббитом.
- Нашел. Не похожа она на древность.
Потому что ей тридцать лет, как и мне, - усмехнулся про себя Эрендиль.
- И?
- Вставайте. Пойдем.
Эрендиль выкатился из укрытия и встал. Напротив стоял хоббит с луком, чуть подальше было еще двое.
- Все хорошо, - поднял он руку, давая знак остальному отряду. – Кажется, мы нашли, где ночевать, - он вопросительно посмотрел на хоббитов.
- Боффин Лотран, - представился хоббит. – Мой брат Брандибрас и сестра Розалинда. Если поторопитесь, то успеем к обеду.
Хоббиты вывели дунаданов к своей лодке. Барандуин замерзал нечасто, лишь в самые лютые зимы. Но и тогда лед был ненадежен, а идти по нему - опасно.
Эта зима еще не успела показать зубки, так что заледенела река только у берегов.
- Как вы, громилы, собирались перебраться? – поинтересовался Боффин.
- Здесь полно камыша, - пожал плечами Эрендиль. – Из них тоже можно сделать лодку.
- Серьезно? – встрял в разговор Брандибрас
- Запасной план был встретить вас. Вы ведь не вплавь добирались?
Брандибрас указал рукой на лодку, вытащенную на берег чтоб не леденела.
- Обижаешь.
Хадор обнял Эмервен.
- Мы почти дошли, - прошептал он. – Продержись еще чуть-чуть.

@темы: Арнор, Третья Эпоха, Дунэдайн, Ангмар

---

С фикатона на апокриф-фесте

[Гэленнар]

как и обещала
Об Майтимо и одной эллерэ

Впервые Лаирустэ увидела Майтимо при свете факелов, вскоре после гибели Древ и убийства Финве. И пока другие нолдор, затаив дыхание, слушали пламенные речи Феанаро, Лаирустэ не могла отвести глаз от его старшего сына.
Все изображения Майтимо и сравниться не могли с ним живым. А его изображиний Лаирустэ видела много – и на гобеленах, и на фресках, и в виде статуй у свой приемной матери.
У своей приемной – и у его родной.
А ведь он даже не знает о моем существовании, - пришло в голову Лаирустэ. – Нерданель не посылала вестей в Форменос.
*
- Ты еще кто? – гаркнул Феанаро на Лаирустэ, когда она, все еще не придя в себя после битвы в Альквалондэ, пыталась втиснуться на корабль.
- Лаи…
- Я не спрашиваю твое имя. Ты чья?
Девушка опустила взгляд. Если скажет – точно прогонит. Ведь Нерданель не пошла за ним снова.
- Подданная первого дома, милорд.
- Не помню я тебя. Напрягись, может я хоть отца твоего вспомню?
Лаирустэ сжала кулаки. Не для того она только что впервые в жизни взялась за меч… разжав перед этим чью-то мертвую ладонь… не для того, чтоб сейчас ее выгнали.
- Я сражалась за вас, милорд.
Презрительный взгляд. Конечно, он не поверил в ее боеспособность. А что котта в крови – так случайно, небось, измазалась.
- Мне не нужен балласт.
Через секунду Лаирустэ уже была в воде, мокрая с головы до ног, а рядом плавали мертвецы.
- Нерданель! – крикнула она. – Моя мать Нерданель!
Пусть теперь пытается понять, что это означает, зло подумала она. А спросить-то не у кого будет. Пусть страдает.
- Эй, - послышалось с другого корабля.
Лаирустэ подняла взгляд и обмерла. Ей протягивал руку ни кто иной, как Майтимо.
- Забирайся. Еще одного как-нибудь довезем.
*
- Кстати, а что ты про маму говорила? – Майтимо заговорил с ней уже через несколько дней после отплытия.
- Ну… вообще-то я из авари. Умерла в детстве. Лет мне было пять наверное, - рассказывать все это Майтимо было совсем не страшно. И хорошо, что его отец был на другом судне. – Почему умерла, не знаю. Сирые земли опасны. А потом, когда моя душа исцелилась, меня, таким же пятилетним ребенком, отдали на воспитание твоей матери. Вы с отцом тогда уже ушли… в изгнание.
- Зря, - пробормотал Майтимо куда-то вдаль.
- Что зря?
- Зря я тебя взял с нами. Потому что из-за этого ты не осталась с мамой. Мы не могли бросить отца, ты же понимаешь. Но у тебя-то кроме нее никого не было. И теперь ей одиноко.
- Да, - только и смогла выдавить Лаирустэ.
- Почему ты пошла с нами? – вдруг поинтересовался Майтимо.
И что ему ответить? Что из-за него? Что сердце вдруг запело и затрепетало, когда она увидела эти рыжие, такие же, как у нее, волосы?
- Я… не знаю. Все пошли, и я со всеми. Я как-то не думала.
Майтимо этот ответ устроил.
- Понимаю, - невесело рассмеялся он. – Когда отец говорит, все голову теряют.
*
А дальше была высадка, сожжение кораблей, битва и смерть Феанаро.
И переговоры. Идея обмануть Врага казалась такой… удачной. Решить дело малой кровью. Лаирустэ была в отряде, что отправился на переговоры, но выжила. И даже плена избежала – слуг Моргота интересовал только Майтимо. Она еще успела увидеть, как уносят того, кто стал ей дороже жизни. Но сделать ничего не смогла – лишь провалилась в небытие, а пришла в себя уже в лагере оставшихся сыновей Феанаро.
- Они взяли его в плен, - прошептала она.
- Знаем, - резко бросил Атаринке. – Тебе следовало добить его, раз уж была рядом.
Лаирустэ не верила своим ушам. Добить… и это говорит его брат!
С другой стороны, кто знает, что сделают с Майтимо в плену?
- Посмотри теперь на него, - печально сказал Макалаурэ. – Пойдем, я покажу тебе.
… Он висел на скале. Высоко-высоко, прикованный за руку. И кричал.
Лаирустэ упала на колени и закрыла лицо руками.
- Не стоило показывать, - прошептал Макалаурэ. – Женщины…
А Лаирустэ видела сейчас совсем другое.
Других. Видела, словно сама сейчас висела на скале.
Нет, это лишь осанвэ. Детское воспоминание об осанвэ. Вот она, Лаирустэ… нет, Кайнолайрэ, пятилетняя девчушка, которую забрали из дома и привезли на корабле сюда. Ласковые и печальные глаза Ирмо, который утешает. И через это «все будет хорошо» она видит глазами матери и отца… висящих сейчас на Таникветили, видящих сейчас таких же страдающих Эллери Ахэ – соседей, друзей, родственников.
Но Ирмо сильнее. Через столетия эти воспоминания оказались погребены так глубоко, что понадобилось попасть в Сирые земли, увидеть висящего Майтимо, чтоб вспомнить.
- Идем, Лаирустэ. Я зря привел тебя сюда. Нам не добраться до него. Остается лишь сжимать кулаки и мыслить о мести.
… Как тогда бессильно сжимала кулаки сама Кайнолайрэ… Как, стоя в стороне, Тано шептал – не прощу…
Вот Тано и отомстил. Имел право. Только от этого еще больнее.
Она должна пойти и уговорить Тано отпустить Майтимо. Ведь Тано не палач. Ему и самому сейчас больно. Он только и ждет, что появится кто-то, кто попросит его прекратить эту пытку.
*
- Майтимо нет здесь, - глухо раздается с черного трона. – Тебе нечего делать здесь, нолдэ.
- Мое имя Кайнолайрэ.
- Вот как. Значит, вспомнила. Раз так – останешься?
Сомневается… конечно, она сомневается.
- Уходи, Кайнолайрэ. Там у тебя есть любовь… да, ты действительно пыталась скрыть это от меня? Здесь у тебя нет ничего. Эта крепость – для людей.
- Там у меня война. Против тебя, Учитель.
- Останешься здесь - будешь воевать против него.
- Могу не воевать. Могу выбрать что-то мирное… да хоть лекарем стать.
- Стань им там, рядом с возлюбленным. Оружием выигрываются лишь сражения. А для того, чтоб победить не в сражинии, а в войне, нужно нечто большее.
- Ты веришь в это? Тано, после всего?
- Хочу верить. Иди… Кайнолайрэ. И… да, я рассказал ему кое-что, но он не хочет этому верить.
*
- Братья говорят, что видели, как ты шла в сторону Ангамандо.
Что ответить? Лаирустэ опускает глаза
- Это правда, мой лорд.
- И ты вышла оттуда сама?
- Это так, Майтимо. Меня не стали задерживать.
- Тогда скажи мне… аварэ. Это правда?
Майтимо не говорит, что именно имеет ввиду. Но Кайнолайрэ знает – он о Таникветиле и о Финве.
- Я хотела бы сказать, что нет. Но не могу.
- Ясно.
Молчание.
- Тогда… если в тебе еще осталось хоть что-то от верности мне… Не говори братьям. А я постараюсь, чтоб перемирие продолжалось как можно дольше. И сам буду беречь границу.
- Да, мой лорд.
Снова молчание.
- Да, Лайрустэ… про верность это я зря сказал. Я дурак, раньше не видел. Понял только, когда сказали, что ты пошла за мной туда, в Ангамандо…
- Молчи, Майтимо.

*--
примечание: автор лингвоинвалид, но при помощи словарей решил, что Кайнолайрэ на ах'энн приблизительно должно соответствовать Лаирустэ.
примечание 2 - как мог, автор вычитал, но видимо глаз замылен, так что замечания приветствуются

@темы: Нолдор: Первый дом, Эллери